Что-то в глубине меня отчаянно противилось тому новому, что вместе с лежавшим на углу стола посланием готово было войти в мою жизнь. Закурив и взяв, как если бы между прочим, конверт в руки, я принялся его разглядывать. Бумага на ощупь была плотной и, наверняка, дорогой. В левом верхнем углу находился вензель в виде державшего в лапах заглавную букву «В» льва. Зверь не выглядел страшным, но казался чем-то недовольным. Имя мое было набрано четким, стилизованным под готический шрифтом. Все еще не вполне уверенный, что письмо надо вскрывать, я уже тянулся за лежавшей на столе миниатюрной шпагой. Купил ее в сувенирной лавке в Толедо, а может быть у музея Прадо, когда путешествовали с Сашкой по Испании. Хорошее, как теперь представляется, выпало нам тогда время, но вспоминать его желания не было. Главным достижением эволюции, думал я, вспарывая плотную бумагу, следует считать умение человека не думать о том, о чем думать не хочется, да и не думать вообще, но это уже высший пилотаж, доступный далеко не каждому. Между тем, на полировку стола, выпав из конверта, скользнула размером с открытку золотистого цвета карточка. Короткий, выведенный каллиграфическим почерком текст гласил: «Виконт де Барбаро имеет честь пригласить господина Дорофеева Г. А. на обед, который состоится…» Далее следовало указание времени и места протокольного приема пищи.
Рука моя, по извечной российской привычке, сама собой потянулась к затылку. Приглашение не только удивило, но и порядком озадачило. И дело тут было вовсе не в титуле, с какими проходимцами мне только не приходилось пить. Если угодно знать, мне и самому предлагали заделаться князем, и недорого стоило, но я отказался. Дело было в другом: никакого виконта с таким именем я не знал! Был среди работавших на фирму людей один португалец со смешной, чисто русской фамилией Барбоссо, но Барбаро, как с приставка де, так и без нее, среди моих знакомых не числился.
Поскольку секретарша успела упорхнуть, в базе данных пришлось копаться самому, но и компьютер ничем помочь не мог. Поднявшись из-за стола, я наполнил рюмку коньяком и призадумался. Совершенно неизвестный заезжий виконт приглашал меня отобедать не как владельца крупной, набирающей обороты фирмы и даже не как ее руководителя, а в личном, так сказать, качестве. Что это значит?.. Веселые девяностые с их беспределом вроде бы прошли, но нарываться на незапланированные неприятности все равно не хотелось. Все, что я мог извлечь из текста послания, сводилось лишь к национальности аристократа, который, без сомнения, был французом. Этот факт автоматически наводил на мысль о его причастности к планирующейся сделке. В таком случае, продолжал я упражняться в логике, очень возможно, что перед заключительной фазой переговоров ребята из города Парижа хотят меня прозондировать и обсудить кое что приватно, а именно те вопросы, которые в официальной обстановке затрагивать нежелательно. Речь в таком случае пойдет о неких финансовых тонкостях, о которых надо говорить тет-а-тет, без лишних ушей, например, как лучше уйти от налогов, и надуть таким образом наши любимые до боли правительства. Логично?.. Логично! Я пригубил коньяк, но поздравлять себя с успехом было рано. Беспокоил тот факт, что до назначенного времени оставалось немногим больше часа, а значит меня намеренно загоняли в цейтнот. Как принято говорить на радио: интересный вопрос поступил от нашего слушателя из Воркуты: зачем им это надо? Редакция отвечает: все очень просто, старичок, чтобы ты не успел навести справки о приглашающей стороне!..
На то, чтобы прикончить содержимое рюмки, мне понадобился один глоток.
Только тут, друзья аристократы, вы обмишурились! Может быть в вашей цивилизованной Европе такая хитрость и сработала бы, но только не в России. Мы дикари, нам некогда миндальничать и заниматься политесами, поэтому и связи у нас налажены пусть специфические, но прямые и очень полезные. Как говорится: вся страна — свои ребята!
Вернувшись к столу, я набрал номер моего институтского однокашника. В друзьях мы с ним никогда не ходили, но взаимовыгодные отношения поддерживали. Мыслящему человеку, если он в невидимых погонах, приходится думать о том времени, когда погоны эти он снимет, тогда-то ему и понадобятся люди с хорошими деньгами и большими возможностями. Выслушав просьбу, приятель мой обещал минут через пятнадцать перезвонить, что в сложившихся обстоятельствах представлялось приемлемым. Четверть часа нужна была и мне, чтобы подготовиться к возможной теме разговора и собраться с мыслями. Голова работала четко, план доверительной беседы из туманного становился все более конкретным. С учетом вариаций я уже хорошо представлял себе ту позицию, которую следовало занять. Как бы ни сложился обмен мнениями, виконта надо сразу же взять под уздцы и показать ему кто в доме хозяин.
