– Ну, это ты зря! Если бы Глеб был человеком министра, то давно бы отправил нас рыб кормить, а мы… – Она оглянулась – яхта левым бортом подходила к пристани отеля. – Ладно, всё, потом договорим, но знай – я твоих сомнений не разделяю.
– Подходим! – открывая дверь рубки, громко крикнул Глеб. – У вас вещи собраны?
– Да, с утра ещё, – ответили супруги хором, вставая с кресел.
Молодой матрос, выйдя на корму, бросил швартовые стоящему на причале человеку. Капитан, работая двигателем, по очереди включая то передний, то задний ход, выровнял яхту; закреплённые на стенках пристани резиновые пузыри – кранцы, скрипнули, принимая на себя тяжесть бортов катера, швартовые натянулись, гася последнюю инерцию судна.
Когда закрепили трап и пассажиры вышли на берег, первое, что они сделали, тут же сели на деревянную скамеечку. Ноги, неделю не ходившие по твёрдой поверхности, отказывались стоять без пританцования и поиска равновесия, поэтому им пришлось взять несколько минут передышки и, медленно разминая мышцы, пробовать шагать снова.
Алексей появился неожиданно, словно возник из ниоткуда в чистом поле. Его красная бейсболка и чупа-чупс за щекой вызвали улыбку у Глеба, а у его спутников интерес. Слишком сильно пожимая руку Сергея, он ойкнул за него, понимая, что переборщил, обхватывая своими тисками руку человека, чьей профессией было банковское дело, и поэтому, исправляя предыдущее действие, он, здороваясь, поцеловал руку Марине. Потом Алексей громко позвал носильщиков, указал им на стоящие у трапа чемоданы и, довольный собственной расторопностью, закрутил козырёк бейсболки на затылок.
– Ну, что, вот теперь, кажется, мы действительно дошли до места назначения, – улыбаясь гримасам охранника и наступившей возможности идти по земле, произнёс Глеб. – Может, мы зайдём в ресторан и отметим это событие? Я, если честно, так соскучился по горячему… Очень хочется еврейского аспирина – куриного супчика с лапшой.
– Нет, Глеб, извини. – Марина взяла мужа под руку и устало улыбнулась. – Очень хочу спать. Мне эта проклятая качка нарушила весь жизненный ритм, поэтому сначала сон, а потом – куда скажите и чего захотите.
Сергей виновато улыбнулся и они, поддерживая друг друга, пошли следом за носильщиком.
– Я очень хочу большую тарелку аспирина, жареный кусок мяса и… – Охранник поднял глаза к потолку, пытаясь в своём сознании оживить картинку чего-то необычного вкусного и большого. – И… – повторил он снова.
– Пошли уже, – перебил его Глеб, – что ты тут фантазиями слюни гоняешь! Сейчас двенадцать часов дня, сто процентов везде шведский стол.
– Шведский с-т-о-л, – произнёс он, смакуя каждый звук. – Это же праздник живота! Слышишь? – Он открыл двери ресторана. – Как это звучит! Стамбул, пятизвёздочный отель и – шведский стол.
Алексей не обращая внимания на уже окруживших его официантов, не выбирая стола, сразу отправился смотреть, чем сегодня его будут баловать турецкие повара. Глеб, настроение и силы к которому стали возвращаться, как только он сделал несколько шагов по земле, взяв у официантов карту вин, выбрал стол в самом дальнем углу ресторана.
– Боже, чего ты сюда забился? Если бы эти турецкие паши с кисточками на шляпах не подсказали, не нашёл бы тебя, – ставя на стол две огромные тарелки, слоями наполненные салатами, мясом, рыбой, макаронами и рисом, в интонации игривого упрёка произнёс охранник.
– Во-первых, обжора, давай выберем хотя бы цвет вина.
– Красный! – подвигая к себе тарелку и уже не отрывая взгляда от еды, выпалил Алексей.
– Во-вторых, паша – это титул только высших военных или гражданских сановников, а в третьих, шляпа с кисточкой называется «феска», и красного вина я пить не хочу – и так давление скачет. Тебе всё равно, чем запивать, а мне очень хочется стаканчик холодного сухого вина.
– Феска, меска – какая разница! Вот нудный ты становишься с годами! Знания, которыми ты всегда щеголяешь, сделали тебя стариком. Ну, какая девушка будет терпеть такого сухаря, как ты, особенно – если формой вашего общения будет постоянное назидание. Иди лучше выбери себе вкусняшек, наешься до отвала и начни рассматривать прелести лежащих на пляже красавиц. Глядишь, сытый желудок и округлости местных девиц подскажут тебе, как прекрасна жизнь не в платоническом, а в эротическом выражении.
