Но одна фраза Ирадны не давала ему покоя. А действительно, он хоть что-то ей когда-нибудь подарил? У него не было ничего, кроме картин, но сам он их не считал удачными. Да и Ирадна не проявляла к ним ни капельки интереса, хотя Брент не однажды предлагал ей самые лучшие. Трудно было объяснить даме сердца, что он вовсе не портретист и не будет даже пытаться ее нарисовать. Вот этого она ни за что не могла понять и сильно на юношу обижалась. Брента обычно вдохновляла природа, но он никогда не копировал то, что видел. Когда какая-нибудь из его картин бывала завершена (что время от времени случалось), ее название часто становилось единственным ключом к пониманию того, что послужило для картины толчком.
Вокруг по-прежнему гремела танцевальная музыка, Но Брент утратил к ней всякий интерес. Зрелище веселящихся людей стало ему почему-то невыносимо. Бренту захотелось выбраться из толпы, а единственное тихое место, о котором он вспомнил, находилось внизу у реки, за светящейся полосой мха, посаженного незадолго до праздника.
Он сидел у самой кромки воды, бросал в воду ветки и смотрел, как их уносит течением. Время от времени кто-нибудь проходил мимо, но гуляющие обычно шли парами и не замечали его. Брент бросал на них завистливые взгляды, мрачно размышляя над тем, что ничего-то у него в жизни не получается.
В конце концов, думал он, было бы даже к лучшему, если бы Ирадна выбрала не его, а Джона и Брент остался бы один на один со своим горем. Но она не выказывала ни малейших признаков того, что предпочитает одного другому. Может она просто развлекается за их счет, как считают некоторые тот же старый Йохан, к примеру. Хотя, возможно, она просто не в состоянии выбрать. Наверное, нужно, мрачно решил Брент, чтобы кто-то из них двоих совершил нечто действительно из ряда вон выходящее, чего другой повторить не сможет.
– Привет,- раздался тоненький голосок за спиной. Он обернулся и посмотрел через плечо. Маленькая девочка лет восьми смотрела на него, слегка склонив набок голову, как любопытный воробышек.
– Привет,- без энтузиазма откликнулся он.- Почему ты не смотришь, как танцуют?
– А почему ты не танцуешь? – тут же откликнулась она.
– Я устал,- сказал юноша, надеясь, что это покажется ей достойным предлогом.- И вообще, тебе не стоило бы тут бегать одной. Ты можешь заблудиться.
– Я и заблудилась,- радостно заявила она, усаживаясь на берег с ним рядом.- И мне это нравится.
«Интересно, из какой она деревни?» – подумал Брент. Хорошенькая девчушка, но выглядела бы гораздо лучше, если бы ее личико не было перемазано шоколадом. Похоже, его одиночеству наступил конец.
Она уставилась на него с той естественной прямотой, которая вызывает в людях смущение и которая уходит навеки, когда кончается детство.
– А я знаю, что с тобой,- внезапно сообщила она. – Вот как? – откликнулся Брент с вежливым скептицизмом.
– Ты влюблен!
Брент выронил из руки ветку, которую хотел бросить в реку, и повернулся, чтобы взглянуть на свою мучительницу.
Она смотрела на него с таким торжественным сочувствием на лице, что за секунду вся его мрачная жалость к себе самому испарилась в приступе смеха. Она, кажется, обиделась, и молодой человек быстро взял себя в руки.
– Как ты догадалась? – спросил он с нарочитой серьезностью.
– Я читала об этом,- восторженно сообщила она. – А однажды я видела пьесу, и там человек тоже пришел к реке и сидел ну совсем как ты, и потом он в нее прыгнул. В этот момент заиграла ужасно красивая музыка.
Брент задумчиво посмотрел на развитого не по годам ребенка и ощутил облегчение от того, что она не жила в их деревне.
– Извини, что не могу организовать музыку,- серьезно сказал он.- Но в любом случае речка здесь недостаточно глубока.
– Дальше она глубже,- объяснила девочка,- это только речка-ребенок, и она не вырастет, пока не выйдет из леса, Я видела из флайера.
– А что с ней делается потом? – спросил Брент, которого ни в малейшей степени не интересовал этот разговор, но он был благодарен за то, что тема его стала более отвлеченной.- Я полагаю, она впадает в море?
Девчушка издала недостойное маленькой леди возмущенное фырканье.
