– Ну-ка, расскажи мне – что у вас произошло, – попросил Гио заискивающим тоном.
И Фло рассказал.
Тут-то всё и началось.
В отличие от Кшенжары, Гио не обладал хладнокровным спокойствием и уравновешенностью. И потому, позабыв о том, что он самый любящий отец в мире, Гио принялся орать на сына, не брезгуя при этом употреблять неприличные слова (хотя, после каждого и добавлял "Прошу прощения"). Он то срывался на дикий крик, то тихо и ласково спрашивал: "Какую ошибку мы допустили в твоём воспитании?". То кричал, что Фло опозорил его, чуть ли не на всю страну, то вздымал руки к потолку и интересовался у богов, за что они послали ему такое наказание (в лице их сына Фло).
Он метался по кухне, слово дикий зверь, не останавливаясь ни на секунду. За это утро Гио умудрился вспомнить всех своих отцов, матерей, дедушек и бабушек аж до десятого колена, клятвенно утверждая, что среди них не было ни одного, кто так низко пал бы в глазах общества.
– Ну, правда, твой прадед отсидел три года на Ссыльных Островах. Да и то по страшному недоразумению!
И, как сообщил Гио: все эти самые дедушки и бабушки, в данный момент, наверное, в гробу переворачиваются, услыхав такую новость.
Наконец – когда его крики постепенно сошли на нет – Гио устало опустился на стул, и поинтересовался у сына:
– И как же вы, молодой человек, намерены выкручиваться из сложившейся ситуации?
Фло пожал плечами и горестно вздохнул:
– Как полагается. Пойду к Зеркалу. Другого выхода нет.
Гио хохотнул.
– Посмотрите – какой смельчак нашелся! Ты хоть отдаешь себе отчет в том, на сколько это опасно?! Понимаешь, что можешь не вернуться?!
– Понимаю, – кивнул в ответ Фло.
И тут Кшенжара сочла нужным вмешаться в разговор мужчин:
– Ладно, Гио, хватит. Фло и так уже себя наказал. Криками ты всё равно ничего не исправишь. Только травмируешь его ещё больше.
Гио весь как-то скис, сокрушенно покачал головой и согласился:
– Да. Пожалуй, ты права, Кшен. Права, как всегда.
Взглянув на Фло печальными глазами, он добавил:
– По крайней мере, тебе предоставляется уникальная возможность стать настоящим мужчиной. Таким, как твой отец.
Больше Фло ни кто не упрекнул. Дома, по крайней мере.
"Разбор" был назначен на четыре часа дня, когда занятия в Академии уже заканчивались.
В три Кшенжара отвела Грендж Лисиоппе Ворзак, вечно грустной своей подружке, которую никто никогда не видел с улыбкой на лице. А пол четвёртого Раусы, с тяжёлым сердцем погрузились в автомобиль, и направились в Академию.
За время всего полёта никто не проронил ни слова. В кабине царила полная тишина, если не считать пчелиного жужжания двигателя и доносившегося из радиоприёмника голоса популярного гелионского певца, певшего о своей несчастной любви к девушке с далёкого острова Оган.
Проходил "разбор" в учительской комнате. Как всегда. Кроме учительских столов и стола Шелера, сегодня в комнате стояло ещё пять кресел. Два с права от Шелера и три слева.
Когда семейство Раусов вошло в учительскую, все преподаватели уже были на месте. Явилась даже Шеридорана, с болезненным выражением лица. Пустовало лишь два стола. Один для Спака, а второй…
Фло обвёл взглядом учителей и понял, что второй пустующий стол принадлежал Аиву. Сегодня его не было.
Этот факт несколько опечалил Фло. Физрук был единственным преподавателем, которого он любил. И если уж от кого-то и стоило ждать помощи, так это от Аива. На прежних разборах он частенько заступался за Фло.
Пустующие кресла с права от стола Шелера тоже не обошли внимания Фло. Он абсолютно ничего не знал о тех "разборах", на которых детей приговаривали к поиску Зеркала Прощения, и потому был в некотором недоумении.
"Неужели ещё кого-то отправят? – подумал Фло, глядя на пустые кресла. – Интересно, кто же ещё мог так сильно разозлить Великую Четвёрку?… Ну, по крайней мере, не скучно будет!"
Он принялся перебирать в голове всех известных ему учеников Академии, но ни кто из них не подходил под определение "отъявленный нарушитель и хулиган". На ум лезло только его собственное имя.
Каково же было удивление Фло, когда в учительскую заявился очкарик Шак со своей толстой мамашей Паванжеттой. По началу Фло подумал, что Шак пришел по какому-то своему личному вопросу. У того постоянно были вопросы к учителям, за что он и заработал уважение преподавателей. Но когда Шак с матерью гордо уселись на пустующие кресла, Фло с трудом смог удержать распирающий его смех. Он даже хрюкнул и закрыл рот рукой, за что получил от отца лёгкую затрещину.
