О, Вожатый Солнечного Диска, значит, служба его еще не закончилась! Северянин ощутил вспышку ставшей уже привычной боли в груди и с трудом втянул воздух через стиснутые зубы — Гиль сказал, что пройдет еще десять, а то и более дней, прежде чем он восстановит прежнюю форму, а до тех пор пользы от него как от дряхлой старухи. Как хорошо было бы позволить событиям идти своим чередом! Как заманчиво усмотреть в том, что кристалл вернулся к своей законной хозяйке, промысел небес, веление судьбы, но…
— Ты не доберешься до Нинхуба одна, а эти люди едва ли захотят принять тебя в свою компанию — им и так пришлось немало пережить из-за этого кристалла, — сухо промолвила Лив, указывая на все дальше отодвигавшихся от Батигар моряков.
— Мы хотим выбраться, из этой заварухи живыми и вернуться к своим семьям, — переглянувшись с товарищами, решительно сказал Праст. — Довольно с нас Черных Магов, Белых Братьев и волшебных кристаллов. Мы не пойдем в Нинхуб с этой женщиной. Пусть она выбирает любой путь. — Он обвел рукой каменистое побережье, усеянное купами невысоких, изогнутых дующими с моря ветрами деревьев. — Но рядом с собой мы ее не потерпим.
— Дойду и без вас! — высокомерно отрезала Батигар.
— Может быть, и дойдешь, но вряд ли Белые Братья будут считаться с желаниями пришлой нищенки, даже если в поясе ее окажется кристалл Калиместиара. Скорее всего, они отнимут его у бедняжки, а саму ее выкинут на улицу или прирежут, чтобы не болтала лишнего, — добавил Гиль.
Они правы, и Батигар это понимает, подумал северянин, глядя в огонь и ощущая, как наваливается на плечи невидимый груз ответственности, от которой он считал себя избавленным навеки. Будь с ним Эмрик, он, верно, сказал бы что-нибудь мудрое, но Эмрика нет, а есть долг, принятый им на себя от Менгера. И долг этот, почти не воспринимаемый поначалу всерьез, постепенно превратился в тяжкую службу, неизбывным ярмом висевшую на нем. С гибелью Эмрика долг возрос, а жизнь многих других людей столь тесно переплелась с судьбой кристалла, что смерть кое-кого из них должно было прибавить к счету. Он сознавал, что чем больше людей гибнет из-за кристалла, тем кощунственней становится его желание избавиться от наследства Менгера, переложить связанную с ним ответственность на кого-то другого.
— Мгал, почему ты молчишь? — нетерпеливо окликнула его Лив. — Кристалл — последнее, что у нас, осталось. Из-за него…
— Прекрати, — остановил северянин девушку, успевшую наполовину обнажить меч и настроенную самым решительным образом. — Зачем тебе связываться с Белыми Братьями, Батигар? Принцессе из рода Амаргеев не пристало торговать ключами от сокровищницы, особенно если она сама может войти в нее. На что тебе власть в Серебряном городе, когда перед тобой хранилище, в котором собрано все лучшее, что было создано нашими великими предками? Сокровища Древних позволят тебе изменить мир; что в сравнении с этим престол Исфатеи и звание Владыки, который, будучи посажен на трон Белыми Братьями, останется игрушкой в их руках и может быть смещен ими в любой момент?..
Северянин говорил очевидные вещи, нисколько не сомневаясь в том, что Батигар решится отправиться с ними в Бай-Балан. Ему очень не хотелось снова брать на себя заботу о кристалле, но это было неизбежно. Как ни странно, у него не возникло желания решить возникший с принцессой спор при помощи силы. Рука его, вместо того чтобы потянуться за алебардой, тихо поглаживала певуна, который высунулся из-под плаща, словно намереваясь принять участие в разговоре.
Вероятно, вид нетопыря, издававшего под ласково гладившей его тяжелой рукой тихие мелодичные звуки, явился единственным доводом, доступным сейчас измученной душе Батигар. Что бы принцесса ни говорила, она чувствовала себя совершенно измученной, страшно одинокой. И, завороженно глядя на осторожно поглаживавшую безобразного нетопыря руку, она неожиданно ощутила надежду на лучшее будущее, испытала давно позабытое чувство безопасности и детской беззаботности. Неожиданный спазм сжал горло, на глазах закипели слезы, которые она так и не пролила по Чаг и Мисаурэни.
