Улыбка тронула мужественное лицо капитана, и, забыв покрикивать на матросов, он двинулся к расположенным на баке катапультам, где специально для пленниц был натянут еще один тент. Расположившиеся под его сенью девушки с любопытством глазели по сторонам, наслаждаясь легким бризом и пахнущим солью свежим морским воздухом, столь непохожим на удушающе-влажное марево, висевшее последние дни над Гатианой. Фрукты и прохладительные напитки, доставленные под тент по приказу Заруга, свидетельствовали о том, что одноглазый стремится искупить проявленную по отношению к подругам грубость, в связи с чем настроение их никак нельзя было назвать подавленным.
— Быть может, ты была права, не оказав сопротивления этим негодяям, — сказала Батигар, наблюдая за певуном, торопливо набивавшим брюшко фруктами.
— Все произошло слишком неожиданно, а когда я пришла в себя и уже могла повлиять на события, стало ясно, что в этом нет необходимости. Пока нет, — уточнила Мисаурэнь. — Если Чаг послана Черными Магами на поиски кристалла и у нее есть корабль, то не исключено, что мы скоро встретимся с ней, хотя это произойдет и не так, как нам бы хотелось.
Батигар задумчиво покачала головой:
— Сейчас меня беспокоит не столько то, что наши с сестрой пути разошлись, сколько неопределенность нашего положения здесь. Заруг знает, что я ничем не могу ему помочь в поисках кристалла, и, значит, схватил нас вовсе не для допроса. Теперь я не сомневаюсь, что, прояви ты свои способности в таверне, он велел бы убить нас на месте. Прости, но твоя бездеятельность сохранила нам жизни. Однако что нам делать теперь? Две симпатичные девицы в окружении двух сотен мореходов…
— Это военный корабль, а ты принцесса. Помни об этом и держись соответствующим образом.
— Я помню, как Заруг пожирал меня глазами в Чиларских топях, и боюсь, после смерти Бергола титул принцессы Исфатеи превратился в пустой звук. — Несмотря на жару, Батигар поежилась. — Принадлежность моя к роду Амаргеев, вероятно, оценили бы Торговцы людьми, но после того, что ты со мной сделала, я даже для гарема не подойду.
— Это тебя огорчает? — Глядя, как энергично трясет головой подруга, ведьма усмехнулась и положила ей руку на колено. — Не бойся, в плохоньком гареме ты все равно будешь любимой женой, хотя, надеюсь, до этого дело не дойдет. Как там у вас на севере — не знаю, но, если судить по Чилару, принцесса всегда останется принцессой, вне зависимости от того, жив ее отец или нет. Если уж на то пошло, ценность твоя после смерти Бергола повысилась, в глазах тех, разумеется, кто зарится на трон Серебряного города.
— А таких сыщется немало, — продолжала она, указывая смеющимися глазами на приближавшегося к ним атлетически сложенного мужчину с выразительным и властным лицом. — Это капитан корабля и, значит, влиятельное лицо в Белом Братстве. При поддержке своих Белых родичей он вполне может хотя бы в мыслях претендовать на исфатейский престол. Не разуверяй его в этом, скажи, что Чаг, по слухам, погибла, а я твоя служанка.
— Староват он уже для счастливого жениха, — с сомнением пробормотала принцесса.
— Клянусь Змееруким, я ведь не подсовываю тебя под него! Очаруй капитана, держись уверенно, намекни, что ради исфатейского престола готова и за евнуха замуж выйти, и, поверь, одноглазый близко к тебе не подойдет. Ну же, наври что-нибудь трогательное про Донгама и про уважение твое к Белым Братьям, это ему понравится. И помни: я — твоя служанка.
— Это еще зачем?
— Со слуг меньше спросу, а свободы у них больше, — пояснила ведьма, с нехорошим предчувствием разглядывая массивные золотые браслеты, посверкивавшие на запястьях мастера Толеро.
3
Дувший целые сутки слабый северо-западный ветер, развернув паруса вышедших из Сагрской гавани кораблей, утих вскоре после полудня. Несколько десятков судов застыли на зеркальной глади залива, словно увязшие в миске с медом мухи, а затем разом засвистели дудки, загремели и заухали барабаны и множество весел разбили зеленоватое стекло вод.
Лагашир забылся тяжелым, тревожным сном. Чаг выглянула на палубу и, решив, что получила представление о том, как чувствует себя рыба на сковороде, поспешно юркнула обратно в относительную прохладу каюты. Она с ужасом подумала, что, если такая погода продержится день-другой, душа ее выйдет из тела вместе с потом, и, с нежностью вспомнив тенистые рощи в окрестностях Исфатеи, беззвучно воззвала к Небесному Отцу, умоляя его послать ветер и прохладу. Кажется, на этот раз ее безмолвная молитва была, как это ни странно, услышана.
