Прокруст-разбойник.
В итоге фантастическое допущение не просто перестало нуждаться в оригинальности. Оригинальность стала лишней. Магическая контора трудится в современном мегаполисе? – отлично, валяйте, допускайте! Не вы первый, не вы сотый. И ярлык: «городская фэнтези». Без вас придумали, до вас придумали – вы не творцы, вы потребители и распространители. А ведь фантастическое допущение – не самоцель. Оно вводится как элемент повествования, способный заострить проблему, показать под неожиданным углом, довести до гротеска, рассмотреть в необычном ракурсе. Короче, фантастическое допущение вводится в текст для чего-то! Прием нужен для достижения цели. Как только он становится приемом ради наличия приема, слово «фантастическое» можете выбрасывать на помойку.
И мы для себя решили хотя бы примерно очертить типологию фантастических допущений.
1. Научно-фантастическое допущение
(здесь можно условно наметить два типа):
– Естественно-научное допущение.
– Гуманитарно-научное допущение.
Зачастую научную фантастику сводят к научно-технической фантастике. Гиперболоид инженера Гарина, машина времени, космические корабли, фотонный двигатель, мутант-хомомух, мыслящий чип в ягодице. Аномалия известных законов природы, потрясающее открытие профессора Курочкина, новые технологии и всякие перипетии, которые с этим связаны, происходящие в обществе и жизни героев. Это и есть «естественно-научное допущение». Но история, социология, психология, право или лингвистика – это все тоже науки. По ним люди защищают диссертации, заканчивают институты; в наличии учебники и теории – чем же эти науки хуже химии, физики или астрономии?
Тем, что это другой класс наук?
Если фантастическое произведение построено на основе культурологических или социальных допущений (нюансы социума андрогинов или особенности культуры восьмиполых жукоглазов) – это тоже научная фантастика. Она оперирует научной картиной мира, использует данные конкретных наук, в их рамках делает фантастическое гуманитарно-научное допущение, на основе науки экстраполирует, интерпретирует, в конце концов… В науке ведь тоже сначала создаются гипотезы; потом, если они подтверждаются, гипотезы становятся теориями – фактически сперва тоже делается допущение. Не подтвердилось – остается фантастическим; подтвердилось – делается научным.
Назвать произведения, где используется первый тип допущения, легко. Но и со вторым не труднее: хоть из классики, хоть из новинок. «Вавилон-17» Дилэни (столкновение с новым языком, как иным способом мышления), «Vita Nostra» Дяченко (люди как части вселенской, Божественной речи), наша «Богадельня» (искусственное создание «бога» для воплощения новой реальности «по Платону»), «Око Силы» Валентинова (криптоистория) и «Человек в высоком замке» Дика (альтернативная история) – это все научно-гуманитарная фантастика, а не, скажем, фэнтези, в чем мы глубоко убеждены.
2. Мистическое допущение.
У нас как принято: ежели вампир – значит, мистика.
Г. Шолем, исследователь мистики иудаизма, однажды сказал примерно следующее: «Мистика – это плохо различимые огромные фигуры в тумане на том конце пропасти». Мы с вами стоим здесь, через пропасть перелететь, как правило, не можем, а вдали, в тумане, что-то (кто-то) шевелится. Отсюда закон мистики: мистическое допущение нельзя называть по имени. Нельзя его конкретизировать.
К примеру, если в старом доме три столетия подряд живет семья, поколение за поколением, и каждая вторая женщина в роду скоропостижно умирает от малокровия, едва достигнув тридцати трех лет – это мистика. Как только выясняется, что в доме живет клыкастый кровосос Джонни, мистика заканчивается. В ту же секунду. Допущение меняет характер, но об этом изменении – позже.
Мастера мистики – Лавкрафт, Майринк, Кафка. Когда вы хотите написать мистическое произведение, даже если читатель будет криком кричать на всех форумах: «Вы расскажите, что же там происходит?!» – отвечайте: «Не могу!» Мистика – это когда я знаю, ЧТО происходит, но я не знаю, КАК. Не знаю, КТО это делает, не знаю, какими способами. Наблюдаются и описываются только внешние эффекты проявления неизвестной силы. А как зовут силу, мы не знаем.
