Мария заказала жареные куриные крылышки и съела их с огромным удовольствием. Мне нравилось смотреть, как она ест. В виде исключения я был взрослым. Мне хотелось сказать ей, что нельзя есть такую жирную пищу поздно вечером. Но она молода, думал я, она сможет справиться с этим и не потерять своей красоты. Сам я пил чай. Боялся, что, если съем что-нибудь, меня вывернет.
Она ела молча, но я нуждался в собеседнике.
– О чем ты думаешь? – спросил я.
– О своем шоу. Завтра вечером я буду на балу. Интересно, хорошо ли я буду выглядеть.
Нас только что выбросил из квартиры истеричный старик, а Мария думала о своем шоу. От этого она понравилась мне еще больше. Она не испытывала стыда и не была подавлена тем, что случилось.
– Я буду выглядеть отлично, – заявила она с уверенностью. – Так разоденусь, что обязательно произведу впечатление, потому что я впечатляющая личность. Все увидят, что у меня есть характер.
После куриных крылышек она заказала большой салат и полила его густой русской подливкой.
– Я могла бы съесть одну подливку, – сказала она.
Я гадал, что из нее вырастет. Мне нравилось, что она ест овощи.
– Ты очень красивая, – сказал я. – Как тебе кажется, ты всегда будешь женщиной?
– Возможно.
– А когда станешь старше?
– Просто уйду со сцены, накоплю денег и сделаю операцию. Надеюсь, тогда я уже выйду замуж. У нас будет дом, но не в Нью-Йорке или в Пуэрто-Рико, а где-нибудь в хорошем месте… вроде Вайоминга или Огайо. Я хочу поселиться там, где красиво.
Она съела кусок торта и выкурила сигарету, которую стрельнула у официанта. Официант улыбнулся ей. Она ему понравилась. Я фантазировал, как заработаю много денег и она станет моей постоянной подружкой. Я бы заплатил за ее операцию и помог ей сделаться женщиной. Купил бы ее любовь.
Я спросил, ходит ли она еще в школу. Да, она ходила в специальную школу в Виллидже, где к Королевам относились нормально. Но не слишком часто, потому что жила в Бронксе с тетушкой. Родители ее до сих пор оставались в Пуэрто-Рико.
Мы вышли из закусочной. Я гордился тем, что накормил юное создание. Мне нравилась Мария, и я спросил ее номер телефона, но она ответила, что не может ходить на свидания из-за тетушки. Она сказала, что мы сможем видеться у «Салли».
Я хотел взять ей такси до Бронкса, но она отказалась, решив ехать на метро. Она считала, что оно для нее безопаснее.
– Я умею за себя постоять, – сказала она.
– Но почему ты не хочешь взять такси?
– Не люблю тратить деньги сразу после того, как заработала их.
Мы направились к Лексингтон, чтобы Мария села на поезд номер 5, до Бронкса. Я все-таки хотел дать ей денег на такси, но в бумажнике осталось всего несколько долларов. Я думал остановиться у банкомата на Третьей авеню, но потом решил, что и так сделал для нее достаточно.
И все равно, пока мы шли к метро, я уговаривал ее взять такси.
– Оставь меня в покое, – сказала она.
Я боялся, что на нее нападут. На ней было тонкое платье, она снова накрасила губы, и в сумочке у нее было сто пятьдесят долларов.
Я остановился на Лексингтон у банкомата. Не хотелось быть дешевкой – я и без того достаточно натворил в эту ночь. Я дал ей двадцать долларов. Она поцеловала меня в щеку, и мы обнялись. Она прижалась ко мне всем телом, словно была моей девушкой. Появилось одинокое ночное такси.
Мы поцеловались на прощание.
– Жаль. Плохо получилось со стариком, – сказала она.
Я закрыл дверь, и такси увезло ее.
Я пошел на восток по Восемьдесят шестой улице к парку Карла Шурца, размышляя о дурацком шпионском романе, который когда-то читал. Героя учили, что сон – это оружие. Пока он достаточно спит, у него есть шанс выжить. Так что я притворился шпионом в спящем городе, попавшим в критическую ситуацию, и решил поспать на скамейке в парке Карла Шурца, для восстановления сил.
Одна часть меня хотела выжить. Другая надеялась, что кто-нибудь пройдет мимо, нападет на меня и убьет.
Я прошел по главной аллее и сел на одну из скамеек, которые смотрели на Ист-Ривер. Мост Триборо был освещен. Его огни таяли в воде, словно свечи.
Я лег, просунув ноги через круглый поручень посреди скамейки – как если бы меня привязали к кровати, что было неплохо. Я не мог упасть, а если бы появился грабитель, мне не удалось бы убежать. Я свернул куртку и положил ее под голову в качестве подушки. Обхватил себя руками – так близко к воде было сыро. И, все еще находясь в образе шпиона, попытался уснуть, но мысли о кричащем на меня Генри мешали.
