Мостильщик Гоуска защищался. Он показал на Домового, который не принимал участия в дебатах, потому что без устали работал, а когда у него кончилась работа, стал сортировать камни на красные и черные. Домовой вызвал всеобщую антипатию, и мостильщик Каливода бросил в него камнем. Домовой вовремя отстранился, одним взмахом своих полуоперенных крыльев взлетел на голову Каливоды и отомстил ему.
Из-за ужасной вони Каливоду не пустили в трамвай, и ему пришлось идти домой пешком; по той же причине он на следующий день пришел поздно на работу, потому что жил почти у Кобылие. В полном замешательстве он сказался больным и бродил целый день по городским свалкам, потому что домой его не пускала жена, а пойти в забегаловку он не смел.
Остальные, устрашившись судьбы Каливоды, оставили всякие попытки преследовать Домового. Они отправились в пивную, чтобы посоветоваться. Домовой тем временем работал без устали и повысил заработок Гоуски за смену до трехсот шестидесяти семи крон и восьмидесяти геллеров. Прохожих, которые наступали на незасохшую мостовую, он сам не ругал, чтобы не вызвать переполоха, а принуждал к этому Гоуску. Если Гоуска ругался, по его мнению, слишком добродушно, Домовой его отчитывал.
Мостильщики тем временем послали из пивной делегатов в управление, чтобы на Гоуску воздействовал управляющий мостовыми. Когда управляющий услышал о работяге цыпленке, он подумал, что оказался жертвой дурацкой шутки, и выгнал делегатов.
После длительного хождения и стояния на тротуарах депутация наткнулась на заведующего отделом труда и зарплаты и категорически потребовала проверить зарплату Гоуски. Когда была названа цифра, заведующий поднял глаза к потолку. Затем вместе со своими заместителями, нормировщиками, контролерами и хронометражистами отправился на место работы мостильщика Гоуски. Гоуску и Домового они застали в разгар работы, потому что Домовой решил заработать в этот день четыреста крон.
Заведующий отделом труда и зарплаты, несколько опомнившись от испуга, обратил внимание Гоуски, что ему будет снижена оплата, потому что он выполняет подсобную работу, в то время как всю основную работу делает цыпленок, который к тому же для этого недостаточно квалифицирован. Гоуска, инструктированный Домовым, - тот после конфликта с Каливодой предполагал возможность известных затруднений - ответил, что в таком случае работа должна быть оплачена Домовому, за которого он, Гоуска, вполне отвечает. И по собственной инициативе добавил, что о качестве работы Домового этот лодырь заведующий отделом труда и зарплаты - судить не может.
Заведующий отделом труда и зарплаты вернулся со своими помощниками в канцелярию и в отделе кадров потребовал, чтобы Домового приняли в штат, дабы он мог включить его в ведомость на зарплату. Отдел кадров, однако, отказался от этого предложения ввиду невозможности заключить с Домовым контракт, пока тот не предъявит подтверждения о расторжении прежнего трудового соглашения. При такой постановке вопроса возникла следующая проблема - не является ли Домовой, как собственность мостильщика Гоуски, представителем частнособственнического сектора. Заведующий отделом труда и зарплаты, преследуемый призраком постоянно растущего заработка Гоуски, пустился на поиски главного инженера.
Главный инженер сидел в своем кабинете и курил трубку. На нем была кожаная куртка и клетчатая рубашка - именно такие, как на всех инженерах во всех кинофильмах. Главный выслушал претензии с серьезным видом и обещал рассмотреть этот вопрос. Затем вызвал к себе мастера-мостильщика, которому подчинялся Гоуска, и сказал ему;
- Мы должны вместе решить эту проблему. Как обстоят дела у Гоуски?
- Ну, Гоуска хороший рабочий, ничего не скажешь.
- Конечно, но такие заработки он не может иметь!
- А если он хорошо работает? - заметил мастер растерянно.
- Погодите, не болтайте! Мне и так все ясно.
- Если так, то я вам скажу, потому что вы человечный человек и имеете понятие. Он меня тоже просил, этот старый Познер, у него небольшой доход, а ребята запишут работу на себя. Люди мы или нет?
