— Мы некоторое время продержим вас здесь. Месяц, три, сколько потребуется. Док говорит, не больше трёх. Ваш нукта не будет вас видеть. Думаю, вы лучше меня знаете, что случится.
Да. Я знаю.
Аджи действительно считает меня своей самкой. Почему-то кота, который считает своей самкой старую деву-хозяйку, никто не подозревает в стремлении произвести с ней потомство.
Все экстрим-операторы — женщины. Не только потому, что женщины психически устойчивей, а большая физическая сила оператору не нужна.
Когда нукта оказывается в незнакомом мире, один-одинёшенек из всего своего рода, у него включается программа воспроизводства. Стремление заселить новое пространство себе подобными. Нукта запасает внутри тела собственные молоки, а потом метаморфирует.
Самки же нукт, к сожалению, неприручаемы.
Конечно, новоявленная самка никогда бывшего хозяина не обидит. Но согласитесь, если вы женщина и отложили яйца, то у вас достаточно своих хлопот и забот помимо необходимости оберегать маленькую бесшёрстную обезьянку.
Аджи чует рядом с собой самку и его инстинкт молчит — ему нет нужды менять пол. Что самка не то что другого вида, но другого семейства, неважно — он так давно привык ко мне и так любит меня, что его зачаточный разум оказывается сильнее инстинкта.
Но когда он поверит, что меня нет…
— Зачем вам самка? — вполголоса спросила я.
— Не самка, — снисходительно улыбнулся красавец Экмен. — Потомство.
— Армия? — Иногда я бываю догадливой. — Армия, состоящая из живого оружия, так вы это себе представляете? Я не стану спрашивать, для кого, местер Экмен, вы не ответите. Но у вас не будет армии.
— Почему? — вкрадчиво поинтересовался Хейнрри, имея на редкость внимательный вид.
— Вы не умеете с ними обращаться. Вы получите стадо больных, озлобленных и неуправляемых животных.
Я не должна была этого говорить. Но мне так жалко стало будущих детей Аджи…
— Вот за этим нам и нужны вы, — обезоруживающе улыбнулся Хейнрри.
— У меня нет квалификации.
— Не лгите.
— Я оператор, а не мастер. Вам известно, что самки неприручаемы? Самка меня не подпустит.
Экмен пожал плечами.
— Мы отгоним её от яиц.
Я представила себе это и содрогнулась.
— И выведете их в инкубаторе? — мой язык шёл впереди разума. — А чем вы собираетесь кормить маленьких?
— Нукты переваривают любую органику, — на автомате ответил Экмен.
— Взрослые нукты, уважаемый местер. Вам известно, что первый месяц жизни малыши питаются молоком матери?
Вот тут-то у них обоих челюсти и поотваливались. Ну и картина была. Я даже утешилась.
— Они же рептилии! — очумело выговорил Экмен. У местера Хейнрри впали щёки, как будто он зажевал лимон.
— Они протомлекопитающие, — с хорошо скрытым торжеством уточнила я. — Переходная форма.
— Так не бывает!
— Даже у земных животных встречается нечто аналогичное, хотя и в других вариантах. Что вы знаете о нуктах кроме того, что они идеальные машины убийства? У них сложнейшая психика. Я так понимаю, ценность Аджи для вас заключается в том, что он может убивать людей?
— Да, — честно сказал Экмен.
— Он может. Генетическая коррекция у боевой разновидности минимальна. Поэтому их воспитание требует много знаний, времени и души. И к человеку малыши должны привыкать в первый месяц жизни. В месяц питания молоком.
Я бы и ещё могла порассказать. То, что известно операторам — не тайна. Нас целых три года мучили началами ксенологии, и кое-что я знаю. Разум у нукт сформировался в прямой зависимости от их физиологии. Нукта делит бытие на три главных категории — неорганика, органика и свои. Органика делится на вялую, подвижную и опасную, но все три разновидности — это пища. Ювелирная работа мастеров-воспитателей сводится к тому, чтобы немного сдвинуть грань между своими и органикой. Для домашних нукт в число своих входят все люди. Для боевых — не все.
Я чувствовала, что Экмен злится. На меня, на липового «Дока» Андерса, на себя. На свою некомпетентность.
— Мы решим это опытным путём, — сплюнул он. — И если самка вас сожрёт, я буду разочарован, но не огорчён.
Спасибо. Весьма благодарна.
