разве все мы не животные? Возможно вы — мамба,[30] бесшумно скользящая в траве, несущая смерть любому, кто будет иметь неосторожность подойти слишком близко, и ненавидимая всеми живыми существами, большими и малыми. Но природа отвела мамбе место на земле, мистер Уайльд, а мы не можем противиться законам природы. — Она улыбнулась. — И даже у мамбы есть самка.
Уайльд поднялся.
— Что мы будем делать теперь?
Серена подняла на него взгляд, и нахмурилась. В руках у нее не было ни пистолета, ни ножа. Ему показалось, что она жалеет об этом.
— Мы живем в разных джунглях, ты и я.
— Нет, мистер Уайльд. Джунгли только одни. Вся разница в сердцах людей. Пойдемте.
Уайльд прошел вслед за Сереной через лес, через пастбище. Коровы все еще стояли, сбившись в кучу. Рядом со стадом встревоженный бык рыл землю ногой, взревывал, и, явно, не собирался подпускать кого-либо к своему гарему.
На краю огорода Серена остановилась и нашла среди трупов, лежавших в высокой траве исправную винтовку.
— Не дадите ли мне ваш патронташ? Нам может понадобиться оружие.
Он снял пояс, и она зарядила ружье. Перейдя огород, они подошли к поселку, к Последователям Бога. Те стояли, сбившись в кучку, как и коровы на пастбище. Одни разглядывали неподвижное тело Андерсона, несколько человек смотрели на Синтию Борэйн и Конрада Ломана, ожидавших около вертолета. Но большинство не отводили глаз от стоявшего в стороне Укубы.
— Бой окончен, мой Бог, — обратилась к нему Серена. — Канем, Фодио и Инга, восставшие против вашей власти, мертвы.
— Это сделали вы, мистер Уайльд,
— Он и я, вместе, — ответила Серена. — Мы спасли ваше движение и мир вашего острова, мой Бог.
Укуба пристально глядел на своих последователей.
— Никто теперь не сможет восстановить ни того, ни другого. Скажите, мистер Уайльд, неужели то, что я пытался сделать, было преступлением?
Уайльд пожал плечами.
— Кто-то когда-то написал, что молодые люди во сне видят мечты, а старики — видения. Вы попытались видеть и то и другое одновременно. Чего же еще можно было ожидать?
— Я потерял их уважение. Они уничтожат и меня и вас, если вы сейчас же не уедете отсюда.
— Это наша общая мысль, — Синтия Борэйн демонстративно помахала тем самым пистолетом, который Уайльд забрал у убитого Андерсона. — Лезь в вертушку, Конрад.
— Все, что пожелаете, — Ломан вытер лоб своим бело-зеленым платком и вскарабкался в кабину.
— Вам лучше всего отправиться с нами, Уайльд, — продолжала Синтия.
— Мы все уезжаем, — Серена передернула затвор винтовки. — Заходите в кабину, дедушка.
— Вы не можете бросить нас, — сказал кто-то в толпе. — Это будет окончательным предательством.
— Мой дедушка отрекается от престола, — оборвала Серена. — Он дает вам право выбрать его преемника самостоятельно. А если хоть кто-то из вас пошевелится, я разнесу ему башку. Входите, мистер Уайльд.
— Они правы, — сказал Укуба. — Я не могу покинуть их. Особенно теперь.
— Вы научили их смыслу жизни, — сказала Серена, — научили, как обеспечить свое существование. Если они захотят уехать, то смогут построить себе лодку. Свою мы спрятали в тростниках, они могут взять ее за образец. А что касается вашего беспокойства, дедушка, то вы покинули своих людей два года назад, когда впервые увидели Ингу. А теперь побыстрее.
Укуба вошел в вертолет. Синтия Борэйн бросила пистолет Уайльду, и забралась на место пилота. Двигатель взвыл, винт завертелся. Серена поднялась на борт, Уайльд последовал за нею и захлопнул дверь. Последователи Бога замерли, глядя на изготовившуюся подняться в воздух машину. Они лишились лидера, оказались предоставлены сами себе. До тех пор, пока не обретут нового вождя. Но он не будет иметь божественного статуса, а к тому времени, когда Зобейр сможет попытаться склеить разбитый горшок, Центр Вселенной уже будет представлять собой пустынный ком грязи посреди озера Чад, а миллионы Последователей, рассеянных по всему миру уподобятся гигантской змее с отрезанной головой: конечно, они будут конвульсивно дергаться в течение некоторого времени, но каждое движение будет отнимать у искалеченного тела последние силы.
