Лето кончилось. Оно скончалось. Осталось только бабье лето.
Память.
3 октября 2001-го года.
Меню.
(книга о вкусной и здоровой пище)
Вкусное сладко. Но даже,
Что кисло не дурно. А также,
Остро да слёзно. Солёно,
Томатно, чесночно, перчёно.
Жарко иль со льдом, охлаждённо.
Готово иль полу. Мочёно.
Банан, ананас, чернослива.
Закуска, приправа, подлива.
Шашлык, табака, осетрина,
Лангет, антрекот, буженина.
Вино, водка, пиво, текила.
Пирожное, чай, торт "Былина".
Копчёно ли, жарено. Сытно.
Варёно ли, вялено. Стыдно.
Мало иль много. На завтра.
С гостями иль сам. Без народно.
Трапезничать сидя и стоя,
А можно и лёжа. Покойно.
Можно всё! Только нет аппетита,
Всё желание кушать отбито.
Вкуса прелесть в желудке убита,
Ну, а дальше - дорога открыта.
Так и в жизни. Приходишь голодный,
Чтоб уйти. Баста! Всё! Позабыто.
5 октября 2001-го года.
Трилогия.
Путь. Будь. Суть.
10 октября 2001-го года.
Бытиё определяет познание.
Как трудно терять людей.
Особенно когда они живы.
Когда умирает тело, душа остаётся жить. И витает низко и часто близко к близким. Позволяя себе присниться и сказать всё. Без остатка. И без сеанса спиритизма. Во время которого блюдце энергией ведомое заведомо ведёт ведущего. И тело, которого нет, продолжает жить в душе. Веками. Опускаясь и посещая даже тех, в чьём здоровом теле бытует здоровый дух. И земля ему пух после смерти.
Когда умирает душа, тело остаётся жить. Но это тело - уже труп. Пусть даже ему будет мало годов. И оно легко справляется с биологическими функциями. Организма. Хорошо переваривая хорошо прожёванное. Заглатывая увиденное. Ухом. Оно живёт неживым. И может быть долголетним по паспорту. При этом, не прожив ни дня из того, что прожито. Во времени.
Где ты ходишь, гармония души и тела? Посети меня. При жизни.
11 октября 2001-го года.
Три тополя на плющихе.
Знаете, а ведь я уже не свеж. И молодость сходит с лица, как позолота с некачественного кольца не драгоценного металла. И я становлюсь уже "Вы". И дети называют меня "Дядя". Хотя, так хочется порой побегать с ними, поиграть. И проиграв поплакать.
Только детям я лишь напрягаю обстановку. Порчу игру, словно "Старый дурак". Каким были мои нынешние ровесники в моём детстве для меня. И я общаюсь со взрослыми. С которыми невыносимо скучно. Которые взрослые с самого детства. А душе так хочется на волю.
Жутко подумать. Но родители были детьми. И дедушки с бабушками тоже. Стало быть, и я буду нудным родителем. И наивным родителем родителей. Которого легко обмануть. И раскрутить на мороженое или игрушку. Чем сам бы побаловался. Да нельзя. Не поймут.
И я ищу половину. Чтобы поскорее стать нудным и наивным. И блуждаю в поисках счастья. Где заблудился в густом лесу. Среди трёх сосен. Откуда выбраться сложно. И обратной дороги, увы, нет. Тропа заросла. А счастье так отдаёт солёной сыростью. На губах.
И в сердце колет. Значит, оно есть.
17 октября 2001-го года.
Час расплаты.
Пасмурная погода. Пасмурное настроение. Обиженная душа. На жизнь, на обстоятельства. На всякий случай. Осень.
Как расплата. За жаркое лето, за звёздное небо и за "здорово живёшь". За прошлое. В настоящем. Сядьте, суд уже пришёл.
И дождь-палач приводит приговор в исполнение. Наказывая мокрыми ногами, насморком и депрессией. Простудою души.
Настало время собирать камни. Те, которыми меня закидывают каждый день. Не те, кто имел бы на это право. Моральное.
И я сижу в чёрной луже в белом костюме. И подняться нет ни сил, ни смысла. Я уже промок. И испачкан. Этой грязью.
Живу надеждой. Что умирает последней. А она мне говорит: "Не скучай. Скоро зима". Но ведь это ещё хуже. Дольше.
Неужели? Неужели всё уже было? Прошло? И даже дождь прошёл. А солнца всё нет. Нет. Его скрывают серые тучи.
Они сгущаются.
26 октября 2001-го года.
Очень важное убийство.
Убивать нехорошо. "Даже плохо", - скажете Вы. Позвольте с Вами не совсем согласиться. Его убить необходимо. Даже если для этого нужно бродить не один десяток лет по песчаным просторам. Бороться и умирать. Самому. Но самому, без него в себе. Умирать красиво.
Время пополняет учебник истории. Новейшей историей. Сменяя строй за строем. Останки первобытного человека при наличии таковых - музейная гордость. Нет больше феодалов. Капиталисты давно превратились в бизнесменов. Ряды коммунистов заметно редеют. День за днём.
