— Послушайте, — сказал Хокинс. — Я понимаю, как вам страшно. Но саймы — всего лишь люди—мутанты. Если не смотреть на их руки, разницу вообще не заметишь, верно?
Валлерой с отсутствующим видом ответил на этот риторический вопрос:
— Конечно.
— Если бы у саймов не было инстинкта, требующего от них убийств, их вообще можно было не бояться.
— Конечно. Но все саймы подчинены своему циклу потребности. А когда они отбирают у джена селин, джен умирает. Никогда не слышал, чтобы кто—нибудь совершал такое самоубийство добровольно.
— Я тоже. Но проводники — совсем другое дело. Когда они берут у джена, джен остается в живых.
— Вы говорили мне об этом.
— Клид и есть проводник. Такие, как он, не убивают. Поэтому нет причин их бояться.
— А почему вы думаете, что я боюсь?
— Помню, что сам чувствовал, когда впервые встретился с Клидом. Он ничем не отличается от обычного сайма.
Валлерой рявкнул:
— Говорю вам, я не боюсь!
— Не нужно кричать. Ваш страх подобен яркому маяку. Он приведет сайма к нам.
— Дьявольщина!
— Вы ведь знаете, обмануть сайма невозможно. Ваши эмоции для него — открытая книга.
— Думаете, я этого не знаю?
— Отлично знаю, что знаете.
Валлерой шагнул к боссу.
— Давайте! Скажите это! «Любитель саймов»! Почему вы так боитесь сказать это мне в лицо? Все так меня называют за моей спиной. Думаете, я не знаю?
— Хью, что с вами? Вы отлично знаете, что будь в этих сплетнях хоть доля правды, вас давно осудили бы за подстрекательство к мятежу. И будь это правдой, вы не расхаживали бы так в грязи: вам нечего было бы бояться.
Рука Валлероя потянулась к усеянному звездами кресту, висевшему у него на шее под рубашкой. С тех пор как его повысили и усадили за письменный стол, он не носил крест. Если бы Хокинс о нем знал, если бы Хокинс знал, что это такое, ни один суд на территории дженов не оправдал бы его. Его рука дрожала. Он заставил себя убрать ее за спину и с плеском отошел.
Себе самому он может признаться. Он испуган. Но любой на его месте испугался бы. Он не уверен, что способен позволить сайму притронуться к себе. Он знал только, что вся его предыдущая жизнь вела к этому испытанию. А теперь он не уверен, что выдержит испытание. Однако придется это узнать.
— Это добровольная миссия, — сказал Хокинс. — Если решите отказаться, в вашем служебном досье не будет никакой черной метки.
— Я не трус, если вы это имеете в виду.
Перекрывая шум реки, в обескураживающей близости послышался негромкий голос:
— Ваш человек говорит правду, Стэйси. Трус — это тот, кто не может посмотреть в лицо тому, чего боится. Этот человек очень боится, но несмотря на страх держится твердо.
— Клид? — спросил Хокинс, выходя из—под выступа.
— Если бы это был не я, сомневаюсь, чтобы вы сейчас были живы. Вы нарушили границу территории саймов.
— Спорное утверждение, — ответил Хокинс. — Но, узнав причину этой встречи, вы нас простите.
— Не мое дело прощать или осуждать, — отозвался голос. — Рассказывайте, но делайте это быстро. Я очень тороплюсь.
— Что с вами? Откуда такая раздражительность?
— Я сказал, быстрей.
— Хорошо. Вчера отряд саймских рейдеров напал в проходе Ханраан на группу туристов. Саймы оставили пять трупов, а с остальными двадцатью тремя туристами ушли.
— Мое существование посвящено предотвращению таких происшествий. Сожалею, что ничего не могу сделать, чтобы спасти ваших людей. Многие из нас по—прежнему зависят от таких нападений.
— Среди похищенных Эйша Рауф… главный гравер нашего казначейства. Возможно, это самый обычный рейд… но, может быть, он был нацелен на Эйшу. Если ее заставят изготовить матрицы, ваши люди наводнят рынок фальшивой валютой… и за несколько месяцев уничтожат нашу экономику. А без организованного сопротивления мы все через год окажемся в загонах.
— Начинаю понимать. Вы хотите, чтобы я нашел эту женщину и вернул вам?
— Да, или узнать, что на самом деле с ней произошло.
— Невозможно.
— Должен быть способ!
— Выследить одного конкретного пленного джена? Нет… если только… она смелая?
— Очень! — сказал Валлерой.
— Вы знаете ее, мистер…
— Валлерой. Хью Валлерой. Да, я ее знаю.
— Опишите ее.
