— Знаешь, а тебе идет! — Молли одобрительно кивнула, скрестив на груди руки. — Ты похожа на подростка. Совсем девчонка!
— В таком случае я беру все.
Пока Молли пробивала чеки, она охотно рассказывала о жизни в Мистике: кто как живет, кто с кем спит, кто обанкротился, кто баллотируется в городской совет.
Энни слушала местные сплетни вполуха, не вникая в суть. Слова Лерлин беспрестанно звучали в ее голове: «Кэти умерла восемь месяцев назад». Она повернулась к Молли:
— Я слышала про… Кэти Джонсон, то есть Делакруа.
— Да, так ее жалко! Помнится, вы были очень дружны в школе. — Молли печально улыбнулась. — Я помню, как вы втроем — ты, Ник и Кэти — показывали пародию на конкурсе талантов. Вы пели какую-то глупую песенку, Ник был в таком возмутительном бюстгальтере из половинок кокоса, и где-то в середине песни вы втроем так расхохотались, что не смогли закончить.
— Я помню, — тихо сказала Энни, спрашивая себя, как вышло, что она ни разу не вспомнила этот эпизод до сей минуты. — Как поживает Ник после… Ну вы понимаете…
Она не смогла продолжить — спазм перехватил горло.
Молли прищелкнула ножницами и срезала ценник с джинсов.
— Не знаю. Он выполняет свою работу, объезжает город, ты ведь знаешь, что он полицейский? Я редко его вижу, а их дочь, как я слышала, в очень плохом состоянии. Думаю, если бы ты навестила Ника, это было бы очень кстати.
Энни расплатилась за покупки, поблагодарила Молли за помощь и отнесла вещи в машину. Некоторое время она неподвижно сидела за рулем, вспоминая. Конечно же она не может отправиться к Нику прямо сейчас, под влиянием импульса. Нельзя просто взять и ворваться в жизнь постороннего мужчины, а Ник именно таким и был, посторонним. Они не виделись много лет. Кроме того, она сама сломана и разбита, какая от нее может быть польза мужчине, недавно потерявшему жену?
Но Энни твердо знала, что должна увидеться с Ником. Наверное, она поняла, что это неизбежно, еще в ту минуту, когда Лерлин упомянула его имя. И не имело значения, что он, возможно, и не обрадуется этой встрече. Важно было только то, что когда-то он был ее лучшим другом и что его жена когда-то была ее лучшей подругой. И что ей больше не к кому пойти.
К тому времени, когда Энни набралась храбрости поехать к Нику, уже начало темнеть. Коричневая лента грунтовой дороги, извиваясь, вела к дому Борегара.
Вдоль дороги высились старые деревья, внизу их стволы скрывали разросшиеся кусты гаултерии. В просветах между деревьями виднелась блестящая серебристая поверхность озера. Свет заходящего солнца, просачиваясь сквозь бахрому мха, свисающего с тяжелых ветвей деревьев, больше напоминал туман, чем солнечный свет.
Дождя не было, но на ветровом стекле начали появляться капельки росы. В этом краю тысячи водопадов воздух всегда был наполнен влагой, а ледниковые озера отливали аквамариновым цветом. Некоторые, как озеро Мистик, были такими глубокими, что в них не всегда удавалось найти дно, и такими уединенными, что, если повезет, можно было увидеть там пару лебедей-трубачей, сделавших остановку во время сезонного перелета. Здесь, в диком болотистом месте этой заповедной земли, они будут в безопасности.
Дорога виляла из стороны в сторону и наконец вывела к грунтовой подъездной аллее. Энни припарковалась рядом с полицейской машиной, выключила двигатель и направилась к красивому старому дому, построенному лет сто назад, когда древесина была крепкой, и умелые ремесленники, гордившиеся своей работой, вырезали детали вручную. В отдалении слышался рев могучей реки Квинолт. В это время года река грызет и подмывает берега, неся свои бурные, пенистые воды в Тихий океан.
Дом был окутан желтоватым туманом, плывущим с озера. Туман зловеще карабкался вверх по беленым ступеням веранды и обвивался вокруг резных столбиков. Энни помнила этот дом заброшенным, в его разбитых окнах отражался лунный свет. Они с Ником приехали сюда однажды ночью на велосипедах, оставили их возле озера, а сами пошли посмотреть на большой разоренный дом.
Ник тогда сказал: «Когда-нибудь этот дом будет моим». Он повернулся к Энни, лунный свет падал на его красивое лицо. У Энни и в мыслях не было, что он ее поцелует, она была к этому не готова, но, когда его губы легко, словно крылья бабочки, коснулись ее губ, она вдруг заплакала.
