– Но теперь, – продолжал Ано, – вы считаете, что ошиблись. Вам кажется, что, когда вы стояли в темной комнате, миссис Харлоу хладнокровно и жестоко убивали в нескольких футах от вас.
Энн задрожала с головы до ног.
– Я не хочу этому верить! – воскликнула она. – Это слишком ужасно!
– Вы полагаете, что тот, кто прошептал слова: «Так-то лучше», был не Жанной Воден, – настаивал Ано, – а каким-то неизвестным лицом, после того как третий человек, находящийся в комнате, совершил убийство.
– Я этого опасаюсь! – ломая руки, простонала Энн.
– И теперь, мадемуазель, вас мучают угрызения совести, так как вы не подошли к освещенному дверному проему и не посмотрели, что там творится. – То, что Ано так хорошо понимал ее состояние, утешало Энн.
– Да, – подтвердила она. – Я ведь говорила вам, что могла предотвратить убийство. До сегодняшнего утра я этого не понимала. Дело в том, что той ночью произошло кое-что еще. – Энн снова побледнела, и в ее глазах мелькнул страх.
– Кое-что еще? – переспросила Бетти, передвинув свой стул так, чтобы смотреть в лицо Энн. Поверх белой шелковой рубашки, открытой на шее, на ней была черная кофта, из бокового кармана которой она достала платок и провела им по лбу.
– Да, мадемуазель, – кивнул Ано. – Очевидно, что в ту ночь с вашей подругой случилось что-то еще, заставившее ее, наряду с нашим утренним разговором насчет книги о стрелах, верить, что произошло убийство. – Он посмотрел на Энн. – Итак, вы вернулись к себе в комнату.
– Я сразу же легла, – возобновила свой рассказ Энн, – То, что я приняла за вспышку гнева мадам, меня очень расстроило. В этом доме трудно было предвидеть, что может случиться в следующий момент. Это действовало мне на нервы. Некоторое время я ворочалась в кровати с боку на бок, как в лихорадке, а потом неожиданно заснула. Проснулась я, когда в комнате было еще совсем темно. Свет не проникал сквозь ставни. Я перевернулась на спину и потянулась. Бог свидетель, я коснулась вытянутой кверху рукой чьего-то лица… – Даже спустя столько дней ужас этого момента оставался для нее настолько ощутимым, что она содрогнулась и всхлипнула. – Кто-то молча склонился надо мной. Я тут же опустила руки и несколько секунд лежала как парализованная. Потом голос вернулся ко мне, и я закричала.
Страх девушки словно заразил слушателей – возможно, ее испуганный вид был повинен в этом больше ее слов. Джим Фробишер повел плечами, пытаясь стряхнуть оцепенение. Бетти широко открыла глаза и затаила дыхание.
– Закричали? – переспросил Ано. – Неудивительно.
– Я знала, что меня никто не услышит и что, лежа там, я абсолютно беспомощна, – продолжала Энн. – Я в ужасе спрыгнула с кровати, но на сей раз ни к кому не притронулась. От страха я потеряла ориентацию и не могла найти выключатель, ощупывая стену руками и слыша собственный плач. Наконец я наткнулась на комод и немного пришла в себя. Найдя дорогу к выключателю, я зажгла свет. Комната была пуста. Я пыталась убедить себя, что мне все приснилось, но знала, что это не так. Кто-то украдкой склонялся надо мной в темноте – казалось, будто моя рука все еще ощущает его лицо. Я в ужасе спрашивала себя, что бы случилось со мной, не проснись я в этот момент. Стоя, я пыталась прислушаться, но комнату словно наполнял стук моего сердца. Я подошла к двери и приложила ухо к панели. Мне ничего не стоило поверить, будто мимо двери крадется на цыпочках целая армия. Наконец я собралась с духом и распахнула дверь, потом отшатнулась и застыла, но ничего не услышала. Тогда я подошла к главной лестнице. В нижнем холле было тихо, как в пустой церкви. Наверно, я бы расслышала, если бы по стене полз паук. Внезапно я поняла, что при свете, проникающем из моей комнаты, меня могут увидеть, крикнула: «Кто здесь?», потом вбежала в свою спальню и заперлась. Я знала, что мне уже не заснуть. Ночь была ясная, на небе светили звезды, в воздухе уже пахло утренней свежестью. Думаю, я простояла у окна около пяти минут, когда часы пробили три. Вы ведь знаете, мосье, как все часы в Дижоне начинают бить друг за другом. Я оставалась у окна досветла.
