– Никакого другого объяснения быть не может, – вмешался доктор Экленд. – Он, пошатываясь, вышел из-за угла. Девушка на улице просила милостыню. Он достал пистолет и застрелил ее.
– На его одежде кровь, – согласился констебль, хотя говорил с некоторой неохотой. – Видимо, в момент убийства он был рядом с ней. Но когда я подошел, кроме них, здесь никого не было.
– Вы видели, как стреляли? – спросил я.
– Нет, но я был здесь через несколько мгновений. Никто с места происшествия не убегал.
– Он стрелял! – выкрикнул кто-то из толпы, и послышался одобрительный ропот, который поддержали и дети, просто в восторге оттого, что оказались свидетелями такого зрелища.
– Холмс! – воскликнул я, опустившись рядом с ним на колени и пытаясь поддержать руками его голову. – Вы можете сказать, что здесь произошло?
Холмс не ответил, и минуту спустя я понял, что появился еще один человек, он приблизился тихонько и теперь стоял надо мной, рядом с доктором-шотландцем.
– Пожалуйста, встаньте, – велел он голосом, холодным, как сама ночь.
– Этот человек – мой друг… – начал я.
– А это – место преступления, и вы не имеете права вмешиваться. Встаньте и отойдите. Спасибо. Так, если есть свидетели, оставьте фамилию и адрес работнику полиции. Если нет – расходитесь по домам. А вы, дети, идите отсюда, не то мне придется вас арестовать. Констебль! Как вас зовут? Перкинс? Вы здесь старший?
– Да, сэр.
– Это ваш участок?
– Так точно, сэр.
– Что ж, пока вы действовали относительно правильно. Можете сказать мне, что вы видели и что вам известно? Только покороче. Уж больно холодная ночь выдалась, чем раньше закончим, тем раньше ляжем спать. – Он стоял и молча внимал констеблю, тот излагал свою версию событий, – можно сказать, ничего для себя нового я не услышал. – Очень хорошо, констебль Перкинс. Разберитесь со свидетелями. Занесите все подробности в свою книжечку. Дальше вести дело буду я.
Я еще не описал новый персонаж и затрудняюсь сделать это даже сейчас, просто-напросто потому, что это был человек-змея, каких, пожалуй, я больше в жизни не встречал: чересчур маленькие глазки, тонкие губы, кожа до того гладкая, что лишала лицо всякой выразительности. Наиболее яркой его чертой была густая грива волос совершенно неестественного белого цвета – можно сказать, что на самом деле волосы были бесцветными и никогда никаким цветом не обладали. При этом он вовсе не был стар – максимум тридцать или тридцать пять лет. Волосы решительным образом контрастировали с его нарядом: черное пальто, черные перчатки и черный шарф. Это не был человек крупных пропорций, но в нем чувствовалась сила, даже надменность: я ведь уже был свидетелем того, как он взял ситуацию в свои руки. Говорил он негромко, но в голосе звучали нотки, не оставлявшие сомнений: этот человек привык, чтобы ему повиновались. Но больше всего выбивало из колеи его умение ускользать, подобно ртути, уходить от эмоционального контакта с кем бы то ни было. Именно поэтому мне пришло в голову сравнение со змеей. С первой же секунды общения я почувствовал, что он извивается вокруг меня, словно рептилия. Это был человек, который смотрел сквозь тебя, мимо тебя, но на тебя – никогда. В жизни не встречал человека, который так владел бы собственным пространством, окружал себя миром, вторгаться в который остальным не полагалось – им не было там места.
– Значит, вы – доктор Ватсон? – спросил он.
– Да.
– А это Шерлок Холмс! Хм, сомневаюсь, что об этом случае мы прочтем в ваших знаменитых записках, разве что под заголовком «Приключения тронувшегося умом курильщика опиума». Ваш коллега был вечером в «Местечке Крира»?
– Он проводил расследование.
– А в помощь, судя по всему, призвал трубку и иглу. Я бы сказал, весьма нетрадиционный метод поиска. Вы свободны, доктор Ватсон. Едва ли вы можете быть здесь полезным. Да, симпатичная история! Девочке всего шестнадцать или семнадцать лет.
– Ее зовут Салли Диксон. Она работала в пабе под названием «Мешок с гвоздями», в Шордиче.
– То есть нападавший ее знал?
– Господин Холмс на нее не нападал!
– Вы хотите, чтобы мы в это поверили. К сожалению, есть свидетели, у которых другая точка зрения. – Он перевел взгляд на шотландца. – Вы доктор?
