Я заканчиваю свое повествование с тяжелым сердцем. Пока я писал эту историю, я словно переживал случившееся заново, хотя о каких-то деталях лучше не вспоминать… Но было так приятно снова оказаться рядом с Холмсом, следовать за ним от Уимблдона до Блэкфрайерса, Хэмуорт-Хилла и Холлоуэя, всегда на шаг сзади (во всех смыслах), и наблюдать вблизи за работой этого уникального мозга – какая редкая привилегия! Но сейчас последняя страница все ближе, и душа моя после полета возвращается в комнату, где я пишу эти строки, где на подоконнике цветет аспидистра, а батарея дает чуть больше тепла, чем требуется. У меня немеет рука, все мои воспоминания выплеснулись на эти страницы. Хотелось бы, чтобы мой рассказ продолжался, – едва поставлю последнюю точку, снова окажусь в одиночестве.
Впрочем, грех жаловаться. Мне здесь уютно. Дочери иногда меня навещают и привозят внуков. Одного из них даже окрестили Шерлоком. Его мама решила, что таким образом она воздает должное памяти моего давнего друга, но у самого внука это имя не в почете. Что ж, в конце недели они приедут, я отдам им эту рукопись, скажу, как ее хранить, – и летопись моя будет завершена. Остается только еще раз ее прочитать… Не воспользоваться ли советом сиделки, которая помогала мне сегодня утром?
– Почти закончили, доктор Ватсон? Наверняка кое-какие мелочи надо подчистить. Расставить точки над «и», а потом дать нам всем почитать. Я рассказала про вашу рукопись нашим девицам, они ждут не дождутся!
Кое-что следует добавить.
Чарльз Фицсиммонс – язык не поворачивается сказать «преподобный» – оказался совершенно прав, говоря с нами в тот памятный вечер в «Доме шелка». До суда над ним дело так и не дошло. С другой стороны, из-под стражи его не выпустили, на что он с уверенностью рассчитывал. Видимо, в тюрьме, где он содержался, произошел несчастный случай. Он упал с лестницы и проломил себе череп. Подтолкнули? Весьма возможно, ведь он хвастался, что знает о многих важных людях такое… Если я правильно понял его намек, у него даже были связи с королевской семьей. Знаю, это полный бред, но вспомните Майкрофта Холмса и его из ряда вон выходящий визит на Бейкер-стрит. Из того, что он нам сказал и как себя при этом вел, со всей очевидностью следовало: на него оказали серьезное давление, и… Нет, даже не хочу об этом думать. Фицсиммонс просто лгал. Наверняка хотел прибавить себе веса перед тем, как его арестуют и увезут. Но сколько веревочке ни виться… Скажем так: в правительстве были люди, которые о его деятельности знали, но боялись разоблачить его, не хотели, чтобы разразился скандал, подкрепленный, конечно же, фотографическими уликами. В последующие недели несколько высокопоставленных лиц ушли в отставку, что поразило и встревожило всю страну, – это правда. Все же я сильно надеюсь, что Фицсиммонс не был убит. Конечно, он был настоящим чудовищем, но никакая страна не может взять и отмахнуться от нормы права просто потому, что государству это выгодно. Сейчас, когда мы находимся в состоянии войны, я вижу это еще яснее. Хочу верить, что смерть Фицсиммонса все-таки была несчастным случаем – на радость всех заинтересованных сторон.
Госпожа Фицсиммонс исчезла. Лестрейд сказал мне, что после смерти мужа она сошла с ума и попала в сумасшедший дом на самом севере Англии. Это тоже удобный для всех исход – там она могла говорить что угодно, все равно никто ей не поверит. Насколько я знаю, она все еще коротает свои дни в этой лечебнице.
Эдмунда Карстерса судить не стали. Он уехал из Англии вместе с сестрой, которая хоть и поправилась, но до конца жизни осталась инвалидом. Компания Карстерса и Финча распалась. Кэтрин Карстерс предали суду под ее девичьим именем, признали виновной и приговорили к пожизненному заключению. Ей еще повезло, что ее не повесили. Лорд Рейвеншо заперся в кабинете с револьвером и вышиб себе мозги. Возможно, было еще несколько самоубийств, но лорд Хорас Блэкуотер и доктор Томас Экленд остались безнаказанными. Знаю, к таким вещам надо относиться философски, но меня до сих пор выводит из себя, что они вышли сухими из воды, – ведь как они хотели обойтись с Шерлоком Холмсом!
