Для прогулки она выбрала легкое платье цвета летнего неба, а волосы решила оставить распущенными. Они отливали золотом на солнце, и казалось, будто Берта окружена мягким свечением. Герберт как раз постучал в дверь, когда она надевала обувь.
Открыв дверь, Берта отметила, что ее друг выглядит непривычно элегантно. Герберт был в отглаженной белой рубашке и бежевом пиджаке. Приветствуя ее, он подарил букет алых роз. Розы, рубашка, пиджак. Его восхищенный и прямой взгляд.
Берта с сомнением уточнила:
– Герберт, с нами еще кто-то пойдет на прогулку?
«Может быть, он собирается очаровать какую-то девушку?» – думала она.
– Нет, – Герберт ласково улыбнулся.
– Тогда успокой меня и скажи, что у нас не свидание, – пошутила Берта и тут же поняла, насколько это неуместная шутка. У Герберта потемнели глаза: «Неужели она правда не видит, что я влюблен в нее? Я устал постоянно скрывать свои чувства!» А вслух он глухим голосом сказал:
– Да, я приглашаю тебя на свидание. Ты мне очень нравишься, – признался он.
Берта в задумчивости расправила розы в вазе на кухонном столе.
– Но Герберт, ты не знаешь… Я была помолвлена, а теперь… Я не знаю, я не готова.
Герберт подошел и осторожно взял ее за руку:
– Не готова к чему? К кино и прогулке возле озера? О большем я тебя и не прошу, а дальше будет видно.
Его добродушный настрой успокоил Берту. В конце концов, она сто лет не была на свидании. Она хорошо знает Герберта. Он держится с безукоризненным уважением. Она подала ему руку, и они отправились в кино. Берта решила вести себя естественно и ничего из себя не изображать. Она
весело смеялась, радовалась, чувствовала себя беззаботно. Герберт любовался ее жизнерадостностью и красотой. Он не испытывал такого чувства с того времени, как исчезла Джулия. С ней он ходил в этот же кинотеатр.
Конец фильма вернул его к реальности. В Миттенвальде они зашли в магазин и набрали корзинку вкусной свежей еды: хрустящий хлеб, козий сыр, оливки, бутылочку клюквенного морса, плитку шоколада, ягоды.
По дороге они много говорили. О том, что скоро Берта откроет агентство «Домашнее волшебство», как она будет искать клиентов. О том, как Герберт набрал группу учеников и теперь учит их вырезать из дерева поющие скрипки. О том, что ему пишут родители из Швейцарии.
Так, разговаривая, они поднимались все выше в гору по узкой каменистой тропинке. Миттенвальд остался внизу, и сквозь деревья просвечивали лишь красные крыши домов, как шляпки грибов сквозь траву. Наконец они вышли к озеру. Оба бывали здесь и раньше, но это озеро изумляло любого словно в первый раз. Озеро Лаутерзее было похоже на глубокую фаянсовую тарелку; вода в нем была чище слезы, а ели и лиственницы обрамляли озеро шелестящей зеленой каймой.
За озером, будто грозные стражи, возвышались безмолвные горы. Их вершины были припорошены снегом, а издалека казалось, что на них спят облака.
Герберт и Берта удобно устроились на дубовой скамейке на берегу. Берта расстелила полотенце, заменяющее скатерть, и красиво накрыла угощение. Долгая прогулка и крутой подъем отняли много сил, и они с аппетитом ели бутерброды, оливки, фрукты, а напоследок насладились прохладным морсом и свежей клубникой.
Герберт был счастлив. Он ликовал оттого, что Берта не отдалилась от него, как он боялся, а, наоборот, стала смотреть на него по-другому.
А Берта в это время смотрела на него так же, как и прежде, но сравнивая. Поэтому у нее был такой отстраненный вид.
Ей нравился Герберт. Он был таким добрым и надежным. Но она не могла избавиться от мысли, что она несвободна. Что, увидь она сейчас Джонатана, ее сердце встрепенулось бы доверчивой птичкой.
И она решила не спешить.
– Послушай, Герберт, – осторожно начала она, – дело в том, что… Долго рассказывать. В общем, давай не будем
спешить. Ты ведь прежде всего мой друг, верно?
Герберт погладил ее по руке.
– Конечно, твой друг. Я никуда не спешу и дорожу твоим спокойствием. Я могу еще приглашать тебя на свидания?
Берта зябко повела плечами и поежилась от холода. Вечер спускался на горы утомленным путником и торопил всех домой. Герберт надел свой пиджак ей на плечи.
