– Нельзя надеяться на человеческую глупость, лучше надейся на свой ум. Если есть на что надеяться, конечно… – проворчала бабушка и, скорбно помолчав, заголосила: – Ну неужели в твоей пустой голове даже не блеснула мысль о последствиях?
– Нет, не блеснула. Я была как в тумане, – призналась Лара, потупив глаза.
– Положим, ты была как в тумане, когда обращала первого паршивца. А второго, третьего? О чём ты думала между заклинаниями?!
– Честно говоря, у меня не было никакого «между». Я превратила всех троих одновременно. Не знаю, как это вышло, но для меня они были единым целым – источником моей боли, который я должна была тотчас же устранить.
Несколько секунд бабушка смотрела на Лару так, словно видела её впервые, а потом хрипло велела:
– Иди сыщи мне своего облезлого кота!
– Он не облезлый, – машинально поправила Лара, шагая в ту сторону, куда, как ей казалось, помчался Андреас.
Но вот… довольный, весь в колючках и росе, он пружинисто бежал к ней сам.
– Андреас! – Лара подхватила кота на руки.
Тот мурчал и облизывался, прикрыв раскосые зелёные глаза.
– Сожрал, – обречённо сказала бабушка то же, что подумала Лара при виде питомца.
Она отпустила кота и понурила голову. Бабушка в укоряющем молчании встала с табурета, подошла к тому месту, где стояли всадники, огляделась по сторонам и тщательно убрала заклинанием все следы копыт.
– Где книга?! – рявкнула она.
– Вот, – Лара безжизненной рукой показала в траву.
– Бестолочь, – процедила бабушка, отряхивая древний учебник по чёрной магии. – Больше ты её не увидишь. Рано тебе колдовать. А быть может, и вовсе нельзя. Оттого, что опасно. Чтобы выжить, колдовать надо с холодной головой и стальными нервами, а в тебе… слишком много пылу. Всё, что успела выучить, забудь. Тебе, дубоголовой, это будет нетрудно. Коли явятся искать тех паршивцев, зови меня, притворяйся, будто ничего не знаешь. Сказала бы тебе молиться, да некому нам молиться, только на себя надеемся. Загоняй коз и ступай в сарай – видеть тебя не хочу.
Бабушка ушла домой, а Лара осталась на лугу, униженная и кругом виноватая.
Лара до вечера просидела на дощатом полу сарая в компании Козетты, Снежка и Андреаса. Козы негодовали, что их лишили гуляний, и бились рогами о калитку загона. Зато Андреас кружил вокруг Лары, утешая своим умиротворяющим мурчанием.
– Всё равно я рада, что ты их съел, – прошептала она. – Я понимаю, что моя ошибка подвергает нас с бабушкой опасности, но в тот миг я не могла поступить иначе. Они заслужили. Я должна была их наказать, пусть даже ценой своей несвободы. – По щеке прокатилась слеза. – А вдруг нас и правда разоблачат? Бабушке столько лет удавалось таиться, а появилась я и всё разрушила.
Не дожидаясь, пока Лара расплачется, Андреас поставил лапы на её колено и потёрся о подбородок.
– Милый мой котик, спасибо тебе. – Она прижала питомца к груди, и тот послушно замер.
– Ну полно с котом обниматься, – скрипучим голосом сказала бабушка, заходя в сарай. – Иди ужинать.
Не поднимая глаз, Лара вернулась в дом. Её кот бежал рядом. Она хотела налить Андреасу, который весь день делил с ней тяготы голодовки, молока, но бабушка отобрала у неё кувшин.
– Твой кот-обормот своё уже получил. Садись и ешь.
Скромный стол освещался огарком свечи. Лара опустилась на краешек стула.
Кот в это время сел на пол под дремавшим на жёрдочке вороном и раскатисто заорал. Крэх лениво открыл один глаз. А когда Андреас промяукал и облизнулся (хотя всё, что он сегодня ел, это тот роковой завтрак из трёх аристократов), ворон широко открыл второй глаз, взбудоражился и закаркал, едва не перевернувшись на своей жёрдочке. Довольный Андреас растянулся у печи. Бабушка глянула на Крэха, и её лицо слегка оживила усмешка.
Ужин проходил в молчании, да в таком гнетущем, что, невзирая на муки совести, Лара всё же заговорила:
– Бабушка, я вот чего не пойму… Как бы ты поступила с мышами, если бы их нашла? Превратила бы обратно в людей? Так ведь они бы удрали и наслали на нас инквизиторов.
– От меня бы не удрали, – спокойно ответила та.
– Ты бы их убила?
Бабушка покачала головой, отчего на её морщинистом лбу затанцевали жуткие тени.
