– После завтрака я отправился к себе в комнату, – сказал Рудхор. – Я не очень хорошо себя чувствовал. Возможно, из-за чесночного соуса. К тому же, под влиянием его у меня снова разыгралась депрессия. Мне не хотелось никого видеть. Я пришел к себе, закрылся и сел в кресло перед камином. – Мутные глаза уставились на меня. – Так что алиби у меня тоже нет.
– И вы не выходили?
– Нет. Дважды стучалась Топаз, спрашивала, не нужно ли мне что-нибудь.
– Простите, не помните, сколько было времени…
– Возможно, одиннадцать в первый раз, и двадцать минут двенадцатого – второй. Я дремал, потому что чувствовал себя усталым. После второго стука я открыл глаза и посмотрел на часы… Да, было около половины двенадцатого.
– Как вы узнали об убийстве?
– Ко мне пришел Лингуд. Я хотел, чтобы он убирался, но он сказал, что… вы знаете.
Рудхор опустил глаза на стол.
– Ума не приложу, кому это понадобилось. У моего сына не было врагов. Тем более, здесь! Это нелепо!
– Вы утверждаете официально, что у графа не было врагов? – спросил Галлахад.
– Откуда им взяться? Карл не был душой компании, но и не давал никому повода усомниться в своих добрых намерениях, – сказала Элания. – Если он не путешествовал, то почти все время проводил в Ветряной Миле. Занимался живописью.
– Неужели никуда не ездил? – спросил я. – Какие места в округе он мог посещать?
Во времена нашего студенчества я бы не мог назвать Карла домоседом. Его интересовало все, всюду он совал свой нос и нередко так наживал себе недоброжелателей. Неужели Карл изменился за эти годы? Или мать просто не знает всей его жизни?
– Ездил, конечно. Его интересовала округа. Он выезжал на этюды. Или просто совершал нечто вроде экспедиций по старинным местечкам, – сказала Эрна. – Иногда и я составляла ему компанию.
– А в Листэнфере или Уффенвисе Карл бывал часто?
– Да. Не меньше, чем четырежды в месяц, – ответила девушка.
– Чем он, по вашему, там занимался?
Эрна пожала плечами.
– Я не спрашивала, конечно… Думаю, просто встречался с друзьями, чтобы совсем не прокиснуть в этой глуши.
Рудхор глянул на дочь из-под нависающих бровей и мрачно усмехнулся. Я подумал, что графу нужен врач.
Я хотел задать вопрос о магических книга в кабинете, но отложил его на потом. Странно, что никто сам не поднял эту тему. Или нарочно скрывают, или же их совсем не интересовала жизнь Карла. Странные Сэдлфорты.
Я поймал взгляд Эрны. Похоже, девушка начала убеждать себя в том, что влюбилась в меня. Это может осложнить дело.
Я не хотел расхолаживаться. Эмоции только во вред. Но что делать, когда такая красота такое совершенство обращает на тебя внимание?
Мне нужно быть очень осторожным. Девушка может что-то неправильно понять и наделать глупостей.
Обед подошел к концу. Конечно, допрос подпортил всем аппетит, но я был доволен новыми сведениями. Их могло быть и больше, если бы я беседовал с Сэдлфортами без Галлахада.
Пока шериф рассыпался в извинениях перед хозяевами, я выскользнул из столовой. Меня нагнала Эрна. Я этого не ожидал. Мы оказались в коридоре, который соединял столовую с холлом.
– Скажите мне что-нибудь, – прошептала Эрна, ломая пальцы. – Что вы нашли?! Мне невыносимо эта неизвестность!
– Боюсь, пока я ничего не знаю. Из разрозненных фрагментов мне предстоит составить целую картину. Это сложно и получится не скоро.
На глазах Эрны появились слезы, но она, умничка, не позволила себе расклеиться – в неудобном месте и в неудобное время.
– Если я чем-то могу помочь, то… Вы только скажите!
Она посмотрела в строну столовой, откуда доносились голоса. Галлахад что-то объяснял Элании.
– Мне нужно будет поговорить с вами о вашем брате, Эрна.
– Вы остановились на третьем этаже?
– Да. Справа в конце коридора, у входа в восточное крыло.
– Хорошо. Я приду к вам.
– Вы подозреваете кого-нибудь из домашних?
– Не знаю. Нет, наверное.
– У вашего отца и матери нет алиби.
– Да…
– Между Карлом и родителями были стычки?
– Нет. Отец с ним почти не разговаривал.
– Почему?
– Просто. У каждого была своя жизнь. Отец весь в себе. У него частые депрессии, он не в духе и сам мало с кем общается.
Рудхор вышел из столовой. Я посторонился, пропуская его между собой и девушкой. Взгляд графа был все таким же остекленевшим. Рудхор словно вообще не заметил нас двоих.
