Петуховы привезли в Боярщину свой бедный скарб: ободранный сундук, деревянную кровать, самовар и старую швейную машинку, единственную кормилицу.
— Голь перекатная, — говорили деревенские.
Но отец Алексей беспокоился не об имуществе.
Ему было пятьдесят восемь, он чувствовал, что конец близок. И вот на закате жизни Бог посылает ему непростую задачу: спасти кижские храмы от безбожников!
А храмы Кижей для советской власти были словно кость в горле. Начали с церкви Преображения Господня.
— Зачем приходу две церкви? — возмущались самые рьяные. — Давайте Покровскую оставим мракобесам, а из Преображенки сделаем музей.
Дело в том, то на Кижах испокон веку молились в двух церквях: от Пасхи до Покрова — в летней, Преображенской, а зимой — в отапливаемой, Покровской. И именно эту летнюю, двадцатидвухкупольную гордость всего Заонежья (да что там, во всей России второй такой не сыскать!) власти решили закрыть. Осенью 1936 года представитель сельсовета силой отобрал у церковного старосты ключ от храма. Всю зиму священник Петухов писал письма во всевозможные инстанции и собирал подписи под петициями, наконец обратился на самый верх, в Москву, откуда в апреле 1937 года пришло окончательное решение: немедленно превратить храм в музей!
Отец Алексей предвидел такое развитие событий и заранее отвел младшую Галку в сельсовет, чтобы та под его диктовку письменно отреклась от родного отца. Старшие дети давно выросли и разъехались кто куда. Попадья поддерживала мужа.
Можно было начинать последнее сражение. Вопреки решению властей пасхальная служба 1937 года прошла в церкви Преображения. И все лето отец Алексей там служил. В день Преображения Господня (19 августа) он произнес последнюю проповедь:
«Да будет вам всем известно, что корабль Христов, Церковь православная теперь переносит страшную бурю и находится в страшной опасности. За тысячу лет существования православной Церкви на Руси никогда не была она в столь тяжелом положении, как сейчас. Враги христианства не дремлют, они напрягают все силы, чтобы утопить священный корабль Христов и уничтожить веру православную…»
Петухова арестовали в октябре, как раз на Покров. Он выдержал два допроса, вздорные обвинения отрицал. На третьем «признался», что принадлежал к контрреволюционной организации и шпионил в пользу «белых финнов». Отца Алексея расстреляли в два часа ночи 20 ноября 1937 года.
Оба кижских храма передали музею. С тех пор службу на Кижах не служили до 1991 года, когда в Заонежье приехал из Парижа отец Николай.
26 октября
Каким же образом всего за пару десятилетий православие в Заонежье полностью вымерло? Каким образом все дети отца Алексея выросли безбожниками? Можно ли объяснить это исключительно страхом? А может, «естественная религиозность» прежних россиян (и человека вообще!), о которой в свое время столько писал философ Соловьев, на поверку оказалась, как говорят новые русские, «показухой»?
Правда, отец Николай все еще питает иллюзии, что, усердно молясь, сумеет протоптать тропу к храму и кижские церкви снова заполнятся толпами верующих, но подозреваю, что это будут скорее толпы туристов — даже если женщины покроют головы платками, мужчины сдернут шапки, и все дружно станут зажигать свечи, поминутно осенять себя крестным знамением, лобзать иконы и кланяться до земли.
И по сей день ни один из кижских храмов не отдан общине верующих, потому как и общины верующих как таковой на Кижах нет. Зимой отец Николай живет в Петрозаводске (там и служит), а летом небольшая группа его прихожан теряется среди толп туристов, ежедневно оккупирующих остров, — пора бы музейной администрации наконец запретить вести экскурсии в Покровской церкви во время службы. О Преображенке и вовсе говорить не приходится — пока лишь гадают, как бы ее отреставрировать, чтобы во время ремонта не рассыпалась окончательно.
Постороннего человека, случайно оказавшегося на вчерашней службе, толпа в церкви могла бы обмануть (приободрить): откуда ему знать, что отец Николай оплатил дополнительные рейсы «ракеты» из Петрозаводска и Великой Губы, чтобы бесплатно привезти желающих на праздник Покрова. Желающих — естественно — оказалось больше, чем мест в «ракете», тем более что пошли слухи о бесплатном обеде после службы… А еще год назад — без «ракеты» и обеда на халяву — я сам носил за отцом Николаем чашу со святой водой. Больше было некому.
