— Вы ведь горожанин? Северянин? И что же вы делаете на этой скале на самом краю света? Не иначе скрываетесь от чего-то. — И граф хохотнул.
Амедео не знал, что на это ответить. Он просто объяснил, что искал место il medico condotto по всей стране и нашел его здесь.
— Ну, надеюсь, вам удастся заработать на жизнь. Откуда родом ваша семья? Эспозито — какая-то странная фамилия.
— У меня нет семьи, только приемный отец, — ответил доктор. Он говорил уверенно, так как не имел обыкновения стесняться этого обстоятельства. Хотя от допроса, учиненного графом, и неспадавшей жары он слегка вспотел. Он провел пальцем под воротником сорочки.
— Человек без семьи? — переспросил граф. — Человек из ниоткуда — сирота?
— Меня воспитали во Флоренции в «Оспедале дельи Инноченти», приюте для подкидышей. Одном из лучших, — не удержавшись, с гордостью добавил он.
— Ну, я так и подумал. Эспозито — «брошенный».
Вернулась Кармела, за ней следом шли Риццу и его брат — с подносами. Они принесли чашки с золотым ободком, разложенные на блюдце печенья и закупоренную бутылку arancello.
— Самый лучший, — пробормотал Риццу с подобострастием.
— Кармела, налей ликера. — И снова граф не удостоил взглядом супругу.
Она лишь кивнула, налила ликера мужу и присела чуть в сторонке, смиренно сложив руки.
— На вилле у нас есть мороженое и настоящие ликеры, доставленные из Палермо. — Граф испустил притворный вздох. — Боюсь, во всем прочем вы сочтете нас примитивными людьми, dottore. Ни нормального электричества, ни библиотеки. Книги портятся от морского воздуха. К тому же народ большей частью неграмотный, читать умею лишь я да священник, директор школы и бакалейщик Арканджело. И еще, полагаю, Кармела, хотя с ее модными журналами и французскими романами никто не держит ее за персону просвещенную. Ха! Я надеюсь, в приюте вам привили непритязательность, так как этот остров — настоящее испытание для цивилизованного человека.
— Истинный признак цивилизованности, — сказал Амедео, которому только что пришла эта мысль в голову, — полагаю, это наличие врача.
Тут прекрасная Кармела — к ужасу Амедео, — рассмеялась. Граф размешал кофе и впился зубами в печенье. Он откусывал большие куски, проглатывал их и отирал крошки со рта.
— Наличие врача на острове никогда не было целесообразным, — сказал он. — Мэр и совет все неправильно поняли. Это траты, которые мы не можем себе позволить. Я, разумеется, надеюсь, что вы сумеете заработать себе на жизнь, но сейчас трудные времена, и вы можете не протянуть и года, мне жаль это говорить.
Повисло молчание. Амедео встретился взглядом с Кармелой и тут же смущенно отвел глаза. Она чуть наклонилась вперед:
— Вы должны отобедать у нас на вилле. — Лицо ее почти светилось от плохо скрываемого злорадства. — Вам с мужем будет о чем поговорить.
— Весьма любезно с вашей стороны, но вряд ли у меня найдется свободное время, после того как я приступлю к своим обязанностям.
— Ну, может, вы и выживете здесь, — сказал граф. — По крайней мере, вы не привезли сюда жену и детей — вам только себя содержать. При отсутствии трат на удовольствия, возможно, вы и проживете, но так себе, скудно, по-холостяцки. Мне бы такая судьба не подошла, но вы, скорей всего, привыкнете. Весьма удобно быть сиротой, без жены и детей, не обремененным никакими обязательствами. — И он посмотрел на жену, явно наслаждаясь тем, как повернул разговор.
— А что же вы, signor il conte? Вы и la contessa скольких детей воспитываете? — Интуиция подсказала Амедео, что детей у них нет.
Граф покачал головой:
— Моя жена бесплодна.
Кармела опустила голову, и Амедео увидел, как от публичного унижения шея ее залилась краской. Одним ударом граф указал жене ее место и заставил умолкнуть доктора. Цапнув последнее печенье, граф допил кофе и протянул руку Амедео:
— Я надеюсь, что вам удастся заработать здесь на жизнь.
— Во всяком случае, я намереваюсь, — с достоинством ответил Амедео.
Пока il conte удалялся через толпу, Амедео услышал печальный вздох и, обернувшись, увидел рядом отца Игнацио.
— Так, так, — произнес он. — Вот вы и пережили свою первую встречу с
