— О, разве джентльмен ведет себя так?..
Немец смешался. На секунду он забыл, что находится в «Доме кукол». Здесь он еще не слышал подобных слов. Тут еще никто к нему так не обращался. Инстинктивно он пробормотал:
— Ферцаин зи…[4]
Начало удачное! Совсем не плохо услышать здесь, в «Доме кукол», как немецкий офицер извиняется перед солдатской шлюхой, еврейкой. Феля взяла его под руку, как настоящая «леди» и повела к своей кровати. Они оба сели на ее край, на секунду глянули друг другу в глаза и оба громко рассмеялись…
Они сидели и приятно беседовали. Через несколько минут немецкий офицер почувствовал, что подобного с ним тут еще не было. Прошло немного времени, и он полностью подпал под обаяние этой прелестной женщины.
— Признаюсь, что я сейчас пришел сюда как все военные, чтобы найти временное удовольствие, но нашел что-то выше этого…
Не плохо! — подумала Феля. — Совсем не плохо! Почувствовав, что барометр достиг нужной отметки, она решила открыть перед ним свои карты. Времени ведь так мало. Время бежит. Выпавшая удача должна быть использована, благоприятный случай нельзя упускать. Она обратилась к нему просто и откровенно:
— А теперь, мой возлюбленный, скажите мне, пожалуйста, желаете ли вы, чтобы мое тело было здесь растоптано, как это обычно бывает со всеми другими тут? Не хотите ли вы, чтобы я хранила себя только для вас, для вас одного?..
Немец раскрыл глаза, как проснувшийся от сна. Он почувствовал себя прижатым к стенке. Вопрос Фели внезапно вернул его к действительности.
— Я совсем забыл об этом… — бормотал он в замешательстве.
— Вы, наверное, вообразили, что сидите и предаетесь любви в аллеях Унтер-ден-Линден в Берлине? — спросила Феля ядовито.
— Этот лагерь находится под надзором гестапо, — размышлял он вслух. — Тут ничем нельзя помочь… Однако… Я могу посодействовать, чтобы вас назначили кальфакторшей, и тогда вам не придется участвовать в «радостных обслугах».
Феля отрицательно покачала головой: ни за какие блага в мире она не согласится стать кальфакторшей под началом Эльзы, и истязать девушек. Нет, она, Феля, предпочитает сама умереть, чем убивать других. Кроме того, по существующим здесь, в лагере, правилам, красивые девушки не могут быть зачислены в кальфакторши. Объяснив ему это, она кокетливо изогнула свою фигуру и сказала:
— Вы ведь, конечно, не полагаете, что мое тело соответствует роли кальфакторши в «Доме кукол»…
Немец рассмеялся. Он с вожделением смотрел на ее тело. Мозг Фели работал четко. Феля хорошо знает, что время бежит, уходит, что нельзя его упустить. Она продолжала его подстегивать:
— Итак, ваш ответ на мой вопрос?
— Я растерян. Честное слово… — ответил немец озабоченно.
— Paз так, сделайте то, что все остальные! Ведь для этого вы и пришли!.. Завтра на этом месте будет сидеть другой.
Немец был в смущении. Он даже не мог себе представить, в какое запутанное положение он попадет. Он не стал размышлять, зачем ему все это. Почему бы ему не поступить с ней, как с любой другой в этом случае и смыться отсюда, но что-то удерживало его.
— Я готов помочь тебе, если ты подскажешь мне как… — сказал он.
Честно говоря, это было все, что Феля хотела услышать от него. Она набралась смелости и спросила его:
— Может быть, кому-нибудь из немцев здесь нужна экономка или домработница?
Немец внезапно стукнул себя по лбу, выпалил «идиот» и поспешно вышел из барака.
Феля следила за ним через окно. Он шел прямо к дому начальницы лагеря. Феля размышляла: вот, полпути я прошла как-будто бы благополучно. Теперь я должна пройти удачно и вторую половину. Хотя Феля почти никогда не обращалась к богу, так как у нее были с ним свои счеты еще с далекого детства, сейчас она сложила ладони как при молитве, а губы шептали:
— Помоги мне, господи! Я обещаю тебе, что если только ты поможешь мне, после войны я бyду честной еврейской женщиной. Помоги мне, боже, выбраться из лагеря. Я многим должна отомстить. Но помоги мне только выбраться отсюда. Если ты не хочешь помочь мне, я прошу тебя, боже, услышь мою просьбу, боже милосердный и всепрощающий, не мешай мне, не вмешивайся! Оставь меня одну, дай мне довести до конца задуманное мною.