— Никак нет, ваша светлость, места домашние, время мирное, доведет. А кроме того, так распорядился его сиятельство Хоггроги.
— Как именно он распорядился?
— Отец…
— Отставить! Разве я тебя спрашиваю? По-моему, я разговариваю со своим сенешалем. Все бразды правления последние два дня были у тебя, ты действовал, я не вмешивался и не вслушивался. Теперь я выясняю, и я же задаю вопросы только тем, кому считаю нужным. Насчет своего подручного, имея полную возможность, ты уже отдал все приказы, и я это понял. Мар?
Марони Горто уперся бородой в кольчугу и, глядя исподлобья на Ведди Малого, повторил:
— Чтобы, значит, войско довел до места и распустил по домам, по дорогам — молодой рыцарь Рокари, сенешаль его сиятельства, а я чтобы вел вашу личную дружину… и ни при каких обстоятельствах чтобы не терял вас из виду.
— О, какие попечения! — Ведди Малый растворил уже рот в усмешке, дабы сказать что-нибудь едкое в адрес верного своего соратника и не в меру заботливого сына… И осадил себя: да… не только он чует гибель свою, подступающий предел жизни… Предопределение, против которого не попрешь. Эх… Б-боги! Сломать бы вам р-роги!.. Что ж, все до единого предки его, благородные маркизы Короны, с достоинством, не теряя души и чести, встречали свой смертный час, и он, Ведди Малый, не подведет, не запачкает малодушием и трусостью почти двухтысячелетнюю историю рода.
— Значит, из виду чтобы не терял, да? Может, и подглядывать за мною пойдешь?
— Как это? — Марони Горто вытаращил глаза на повелителя, не понимая, к чему тот клонит.
— Как? Да никак, это я почти пошутил. Привал. Наскоро всем закусить, отдохнуть, проверить упряжь, оружие. И… это… Марони… Отведешь дружину в замок, а я с сыном попозже… догоню…
Впервые за время последнего похода сенешаль маркиза, старый рыцарь Марони Горто, осмелился возвысить голос:
— То есть — как это — я – дружину увести??? А вы? А я?.. Но мне… А я не согласен! Я вас не оставлю без дружины! Границы отсюда не за тридевять земель, ваша светлость, но гораздо ближе, чтоб вы знали. Даром что войско от себя отправили, один леший ведает зачем??? Я, рыцарь Марони Горто, всей своей жизнью заслужил, чтобы…
— Ма-лчать! — Ведди рявкнул негромко, но его люди давно и прочно, на собственных боках и чужих дурных головах, выучились понимать все оттенки его настроения и намерений: вот как раз сейчас спорить ни в коем случае нельзя, все уже решено. Старый сенешаль замер на полуслове и даже поспешил прикрыть рот латной рукавицей, чтобы выскочивший ненароком вместе с паром изо рта вздох или иной какой звук, не нарушил яростного приказа повелителя. — Времени тебе на все про все — два раза походный котел с водой вскипятить, по-настоящему — дома отдохнете. При нас останется охрана Хоггроги, да и мы с ним вдвоем — тоже, знаешь ли, не беременные женщины, в случае чего сумеем за себя постоять. Так что… не бесись, старина, а почетче выполняй приказания. Пошел.
Марони Горто даже и плечами пожать не осмелился, ринулся выполнять.
Зима только-только успела угнездиться на Слякотных равнинах, белыми рукавами вытерла подчистую последние остатки осени, настелила на реки и озера замерзшую воду поверх живой, в два слоя укутала для верности, в ледяной и снежный… А Ведди Малому все чудилась весна. Видимо, из-за солнышка, из-за веселого синего неба, из-за нежной зелени трав, неожиданно проглянувших сквозь перламутровый снег…
— Смотри-ка, Хогги, глянь сюда: всего ничего нынче светило дневное стоит, а пригорок наш, где мы с тобой устроились, подставил солнцу бочину — и утаяло все! Травка показалась, свеженькая, вовсе и не жухлая. О! Над соседним курганом даже воздух дрожит… Это от тепла.
Сын, почтительно сидевший чуть сзади, слева от отца — оба попоны расстелили, спиной к привалу, чтобы молча, не отвлекаясь на сорную человеческую суету, внимать скромным краскам зимнего полдня, впитывать в сознание мимолетную неповторимость бытия — рассеянно подтвердил наблюдение Ведди Малого и сдержал вздох: тяжко было у него на сердце, тревожно, и ум настроен на что угодно, хоть на бой со стаей драконов голыми руками, только не на созерцание. Для рыцаря это слабость, но что же тут поделаешь! Неужто отец сам не ощущает, что…
