- Сочувствую тебе, - вздохнула Сара. - А вот я провела удивительное утро, - похвасталась она, все еще находясь под впечатлением увиденного.
- Вот как? И чем же ты занималась? Изобретала новые налоговые законы? - Голос Фила звучал саркастически и пренебрежительно. Сара терпеть не могла, когда он так разговаривал.
- Нет, я вместе с риелтором осматривала дом Стенли Перлмана. Такого красивого дома я еще никогда не видела. Он похож на музей, только еще лучше.
- Рад за тебя. Расскажешь мне об этом позднее, - сказал Фил раздраженно. - Я позвоню тебе сегодня после спортзала. - Он повесил трубку, прежде чем Сара успела попрощаться или рассказать ему о доме и фотографии Лили или об истории дома, которую она узнала от Марджори. Старые дома не были стихией Фила. Его интересовали спорт и бизнес. А исторические здания его никогда не привлекали.
Сара поставила машину в служебный гараж и осторожно, чтобы не повредить края, положила в сумочку фотографию Лили. Достала она ее уже в своей комнате и снова принялась пристально разглядывать. Ее не покидало ощущение, что она уже где-то видела эту фотографию, и Сара очень надеялась, что куда бы Лили ни уехала, покинув дом, она нашла там то, что искала, или укрылась от того, от чего бежала. И что как бы ни сложилась ее судьба, жизнь обошлась по-доброму с ее детьми.
К четвергу Саре ответили все наследники, кроме двоих. Это были двое стареньких кузенов из Нью-Йорка, которые проживали в домах престарелых. В конце концов она решила позвонить им сама. Один из них оказался пациентом дома умалишенных и страдал болезнью Альцгеймера. Сара связалась с его дочерью. Она рассказала о завещании Стенли и о том, что ее отец получил наследство. Сара объяснила, что деньги предположительно передадут в доверительный фонд и в соответствии с законами штата Нью-Йорк, регламентирующими утверждение завещания, они будут переданы ей и ее отпрыскам после смерти ее отца. Женщина заплакала. Она была так благодарна. Она сказала, что им очень трудно платить за пребывание отца в доме престарелых. Отцу было девяносто два года, и он едва ли долго проживет. Деньги, оставленные им Стенли, придутся как нельзя кстати. Она сказала, что никогда даже не слышала о Стенли или о том, что у ее отца был кузен в Калифорнии. Сара пообещала, что после зачтения завещания, при условии что оно состоится, она пришлет ей копию тех частей завещания, которые относятся к ней.
Человек, с которым Сара разговаривала сразу после смерти Стенли и который позвонил ей из Сент-Луиса, заверил ее, что в ближайшее время приедет. Он тоже никогда ничего не слышал о Стенли и, похоже, был слегка смущен этим обстоятельством. Учитывая то, что он был Президентом банка, Сара подумала, что он едва ли нуждается в деньгах.
Третий из откликнувшихся наследников сказал, что ему девяносто пять лет и что он не отвечал ей потому лишь, что подумал, будто это кто-то пошутил над ним. Он хорошо помнил Стенли, но сказал, что в детстве они терпеть не могли друг друга, после чего громко рассмеялся. Судя по всему, он был малосимпатичной личностью. Наследник заявил, что крайне удивлен тем, что у Стенли вообще были деньги. Он сказал, что в последний раз видел Стенли, когда этот чокнутый парнишка отправлялся в Калифорнию, и добавил, что считал, будто он давным-давно умер. Сара и ему пообещала прислать копию завещания. Она знала, что придется еще раз связаться с ним, чтобы спросить, как он пожелает распорядиться домом.
К концу четверга зачтение завещания было наконец назначено на утро понедельника в ее офисе. Должны были приехать двенадцать наследников. Деньги заставляли людей с готовностью пуститься в дорогу, хотя Стенли толком никто не знал и не помнил. Похоже, он считался в семье «черной овечкой», чья шкурка сразу же стала белоснежной, как только он завещал им состояние. Сара не имела права назвать наследникам точную цифру, но заверила, что это весьма внушительная сумма. Им придется набраться терпения, чтобы услышать все остальное в понедельник утром.
Последней в тот день позвонила Саре Марджори. Она спросила, не согласится ли Сара встретиться с архитекторами-реставраторами завтра в доме Стенли. Марджори сказала, что это единственный день, когда они смогут с ней встретиться, так как уезжают в Венецию на конференцию архитекторов-реставраторов. Сару это время устраивало как нельзя лучше. Она надеялась получить дополнительную информацию, чтобы поделиться ею с наследниками во время зачтения завещания в понедельник, и обещала встретиться с Марджори и архитекторами в пятницу, в три часа.
