Дом без чёрного хода - страница 12

Орехи на этот раз оказались крупные. Едва открыв дверь, мама вцепилась в Гошино ухо и стала кричать, что он скоро вгонит её в сумасшедший дом.

— Ой, мамочка, больно! — визжал Гоша. — Ой, отпусти, пожалуйста, я больше не буду!

Спасая ухо, он хватался за мамину руку, извивался и пытался упасть на пол. Когда ухо в беде, самый верный способ — очутиться на полу, потому что, как известно, лежачих не бьют. Про то, где Гоша был, мама не спрашивала. Она кричала. Выскользнув наконец из маминых пальцев, Гоша грохнулся на пол.

Мама умолкла на полуслове. У порога сделала круг железная коробочка, подкатилась к маминым ногам и, раскрывшись на две половинки, сверкнула золотыми монетами.

— Откуда это? — прошептала мама.

Гоша накрыл монеты рукой:

— Я нашёл их. Честное слово, нашёл.

— Где?

— В парке.

— В парке? — удивилась мама. — Ты ходил в парк?

К опозданию прибавился ещё один проступок. Но Гоша, по каким-то одному ему ведомым признакам, уловил, что грозы не будет.

Мама разглядывала на ладони монеты.

— Ты посмотри, — сказала она папе, который появился в дверях комнаты. — Посмотри. Настоящие царские десятирублёвки. Чистое золото.

— Ну, положим, не совсем чистое, — заметил папа. — Но ценность они представляют несомненную.

Про Гошу забыли. Потирая пылающее ухо, он сам напомнил о себе.

— Они мои, — буркнул он. — Это я их нашёл.

— Нашёл? — с сомнением переспросил папа. — Подними-ка глаза.

Папа считал себя проницательным психологом. Он не знал, что Гоша давно научился смотреть на людей честным и открытым взглядом. Потому что если смотреть на людей другим взглядом, то тебе могут не поверить даже тогда, когда ты говоришь сущую правду.

Заглянув в Гошины глаза, папа пробормотал:

— Чудеса творятся на свете. Пошёл ночью в парк и сразу откопал клад. Почему-то я даже днём ни разу в жизни не нашёл и полтинника.

— Не городи чушь, — вступилась мама. — Если не ты изобрёл чашку, то это ещё не значит, что мы должны пить чай из кастрюли.

Про Гошу забыли снова. Однако, судя по разговору, он понял, что вопрос решается в его пользу. Но тут мама совершенно неожиданно протянула Гоше пустую коробку и сказала:

— Возьми. А золото — не детская забава. Оно будет храниться у меня.

С коробки весело улыбалась новогодняя девочка.

— Но мама же! — со слезами в голосе крикнул Гоша. — Мне же для коллекции!

— Ты ещё разговариваешь? — спросила мама. — Скажи спасибо, что я тебя не отлупила. Сию минуту в постель!

— Мама! — взвыл Гоша.

— Хорошо, — согласилась мама, — я дам тебе завтра рубль. Купишь для своей коллекции других монет.

— Рубль за все шесть штук?

— Уж не думаешь ли ты торговаться?

— Но ведь, мама…

— Сейчас же спать! — приказала мама. — Первый час ночи.

— Да! — заревел Гоша. — Не нужен мне твой рубль. Ничего мне от вас не нужно. Ничего! Вот когда умру, тогда узнаете! Но тогда поздно будет. Вот погодите!

— Иди спать, — вздохнула мама. — Так и быть, получишь три рубля.

— Пять, — выпалил Гоша.

— Господи, — охнула мама, — да что же это такое? Ты слышал, до чего договорился твой сын? — повернулась она к папе. — Ты слышал?

— Слышал, — буркнул папа. — И тебя я тоже слышал. Не глухой. Вместо того, чтобы…

— Что такое? — перебила мама. — Может, ты считаешь, что золото нужно оставить ему?

— Ничего я не считаю, — отмахнулся папа. — Всё равно ты умнее всех, и поэтому поступай, пожалуйста, как знаешь.

Понимая, что дело его худо, Гоша вынужден был согласиться на три рубля. Всё же это лучше, чем ничего. Мама могла и без всякого отобрать монеты.

Перед сном, вертя в руках пустую коробочку от леденцов, Гоша заметил нацарапанную на ней букву «я». Конечно, это нацарапал Яшка. Мысль о встрече с этим живоглотом заставила его спрятаться под одеяло с головой. Что-то теперь будет? Как теперь отвертеться от Яшки? Что ему говорить?

Во сне Гоша видел, как тащит в штаб мешок с мороженым. Яшка сидит в тёмной комнате у круглой печки и держит в зубах финский нож. На глазах у Яшки чёрная полумаска, в руке пистолет.

— Как дела, трясогузка с чёлочкой? Принёс? — спрашивает Яшка. — На все три рубля? Сложи на кухне.

В кухне у газовой плиты стряпает бабушка. Она оборачивается к Гоше: