— Энгус, когда закончишь с этим кирпичом, я натолкаю в трубу промасленного тряпья. Вот тогда задымит!
Энгус послал ей восхищенный взгляд:
— Мисс, да вы просто мастерица!
— Мое мастерство растет с каждым днем, пока новый хозяин медлит с визитом.
— Ну, мисс, у него, может быть, важная причина не рваться сюда со всех ног.
— Например?
— Ну, не знаю. Может, он выиграл в карты не один дом. Пока их все объедет…
— Скорее уж, Энгус, его пленила какая-нибудь красотка свободных нравов. Как мне рассказывали, это тип — волокита, весь в кружевах.
Провались в пекло эта женщина со своими предположениями! Пусть так — в Стирлинге его действительно задержали чары некой вдовы. Но это не значит, что он волокита, да еще весь в кружевах. Больше всего, однако, Дугала уязвило, что она, в сущности, права. Причина задержки — женщина.
Здоровяк поднялся и на пол с одежды посыпалась сажа. Могучий, словно дубовая дверь, он расправил плечи.
— Ну, мисс, исправно дымит! Мы на славу потрудились сегодня. Если что надо доделать, оставим на завтра.
— Если у нас будет завтра! Мы ведь не знаем, когда Маклейну заблагорассудится нас навестить. Грех жаловаться, его и так долго не было. Просто подарок судьбы — мы таки успели подготовиться.
— Да, — согласился ее собеседник. — Теперь это лачуга, а не дом.
— Верно, — отозвалась женщина, и ее голос зазвенел гордостью. — Мы спрятали на чердаке хорошую мебель и стащили сюда всякую рухлядь. Убрали портреты и развесили кошмарную мазню, что валялась под лестницей! Расшатали перила! Вытащили несколько досок из пола! Спрятали хорошую посуду, оставили битое старье!
Дугал растерянно моргал. Ну и дела!
Здоровяк подхватил:
— И подавать ему будут на голой столешнице, скатертей-то нет!
— Мы еще кое-что придумали. Ты и не знаешь всего. Погоди — увидишь, сколько мы с Рыжим натворили.
Теплый, наполненный смехом звучный голос. Воображение вдруг нарисовало Дугалу, застеленную шелковыми простынями постель…
Обладательница подобного голоса должна иметь лицо ангела, тело греческой скульптуры и умение куртизанки. Но она запросто могла оказаться скрюченной старой каргой.
Верзила принялся собирать орудия труда.
— Надеюсь, вы с папенькой знаете, что делаете. В кружевах он или нет, никому не понравится, что портят его добро.
Женщина презрительно фыркнула:
— Мы же не собираемся огреть его по голове и обчистить карманы!
И за это спасибо, мрачно подумал Дугал.
Здоровяк проворчал:
— Надеюсь, все выйдет, как вы хотите, мисс. Ради вас же самой…
— Именно! И тогда я отмою мой чудесный дом, и он засверкает, как прежде. — Она погладила каминную полку и грустно добавила: — Как не хотелось мне этого делать! Но у нас не было выхода. Пусть новый хозяин явится поскорее — полюбуется на нашу работу. Но нет, наверное, Маклейн пал жертвой шлюхи из дешевого кабака — у него ведь изысканные запросы! Она заманила его лестью и похвалами.
Женщина засмеялась, а затем фальцетом запела:
— О, лорд Маклейн! Какой у вас чудный голос! О, лорд Маклейн, я ни у кого не видела таких чистых рук! О, лорд Маклейн, ни один мужчина не внушал мне такой страсти!
Дугал почувствовал, как по телу разливается жар. Подул ветерок, закрутив шторы на окне, и юбки женщины заколыхались.
— Мисс! — воскликнул слуга. — Не пристало вам говорить о шлюхах.
Она закашлялась — ветер поднял в воздух облако сажи.
— Верно, — согласилась она, отмахиваясь от летевшей в лицо сажи. — Но мне говорили, он не пропускает ни одной юбки — какая бы ни подвернулась.
— Это для нас плохо?
Дугал наклонился, чтобы лучше слышать, буравя взглядом тонкую спину женщины.
Она покачала головой, сверкнув золотыми прядями выбившихся из-под косынки волос.
— Да нет, скорее хорошо. Того, кто легко увлекается, проще одурачить.
Дугал вцепился в подоконник так, что побелели костяшки пальцев. Значит, его хотят одурачить? Вынудить отказаться от выигрыша? И каким же образом? Будь он проклят, если откажется от дома только потому, что там дымит труба, а в комнатах нет ни одного целого стула. Им придется изобрести что-нибудь получше.
Он осторожно отошел от окна и направился к привязанным лошадям. Потом спросил у слуги:
