— Наконец-то! Как мило с вашей стороны продемонстрировать свою ставку во всей красе. Впечатляет.
Насмешка резанула, как нож. София больше не улыбалась, а холодно произнесла:
— Прошу прощения?
Да, ей следовало бы просить прощения. Следовало бы броситься на колени и умолять о прощении своей грешной души. Стоило, однако, представить Софию; кающейся перед ним на коленях, как его окатила новая волна страстного желания.
Чтобы сохранить рассудок, он должен ее получить. Узнать ее на вкус. Овладеть ею.
Вот она перед ним, разодетая словно королева, прекрасная и обольстительная словно куртизанка! Дугал принял решение. Так или иначе сегодня он ее получит. Только тогда закончатся эти адовы муки, и они оба получат свободу жить так, как раньше.
София смотрела ему в глаза, спокойная и сосредоточенная.
— Вам будет приятно узнать, что Мэри приготовила к обеду нечто особое.
— Надеюсь, это съедобно.
— Несомненно.
— Тогда мне будет вдвойне жаль сообщить вам, что я раздумал обедать. — Его терзал голод, но совсем иного порядка.
— Не будете обедать? Но Мэри…
— Вы голодны?
— Я не смогла бы проглотить ни кусочка даже под страхом смерти.
Ее признание немного успокоило его нервы. Значит, она тоже сама не своя. Что ж, так и должно быть.
Он поднес к губам прядь ее волос. Шелковистый локон едва уловимо благоухал, и Дугал, не выдержав, воскликнул:
— София, я не могу больше ждать! Давайте сыграем в нашу игру, и да решится наша судьба.
Она взглянула на него с сомнением, а потом ее глаза сузились.
— Дугал, вы пили?
Он пожал плечами. София принюхалась:
— Бренди!
— Кто-то поставил сюда графин. Но я выпил всего пару бокалов. Я вовсе не пьян.
Она задумалась. Ясно о чем: если он пьян, ей будет легче выиграть. Откуда ей знать, что Маклейны умеют пить не пьянея?
Улыбнувшись, София взяла его руку:
— Нужно дать знать Мэри, что мы не будем обедать. Она расстроится, но что поделаешь.
— Итак, в библиотеку! — Скрывая волнение, Дугал наслаждался теплым касанием ее груди, слабым ароматом жасмина, который источали ее волосы. Лакомый кусочек эта девица! Он бросил на нее косой взгляд, задержавшись в вырезе платья, проследив линии стройных плеч.
Едва очутившись в библиотеке, Дугал схватил ее руку и впился в пальцы жарким поцелуем. Губы Софии раскрылись, а глаза сделались испуганными. Она отступила, вырвав у него руку.
Удивительно! Иногда София Макфарлин производила впечатление сдержанной и невозмутимой светской дамы. А в иные моменты он недоумевал: да целовалась ли она хоть раз по-настоящему?
Он улыбнулся. Разумеется, целовалась — по крайней мере однажды.
— Позвольте, я принесу вам что-нибудь освежающее. Впрочем, здесь только бренди.
— Сойдет и бренди. Рыжий научил меня ценить его вкус.
Разумеется. Дугал взял графин.
— Тут еще осталось.
Наполнив бокалы, он подошел к Софии. Она взяла свой бокал.
— Теперь, когда мы вот так пообедали, не пора ли сесть за карты?
— Конечно, — согласился он и придвинул ей стул.
София улыбнулась. Загадочная улыбка взволновала ему кровь. Ей бы следовало соблюдать осторожность. Иначе он возьмет ее тут же, на карточном столе. Действительно, что мешает? Как только выиграет…
Дугал провел рукой по гладкой поверхности, гадая, прочные ли у стола ножки. Он так и видел ее лежащей на этом столе, и шелковая юбка лоднята к самой талии, а бедра…
— Дугал? — Хрипловатый голос Софии заставил его очнуться.
Отогнав видение прочь, он помог ей сесть за стол и, обняв за плечи, прошептал в самое ухо:
— Пусть победит сильнейший.
Она обернулась, ее губы оказались в опасной близости:
— Или сильнейшая.
Улыбнувшись, Дугал уселся напротив.
— Может, сыграем в вист — для разнообразия? София кивнула, и он добавил:
— Сыграем несколько партий, для разогрева. Но если вы хотите поскорее сдаться…
Она мило покраснела.
— Нет. Пусть будет несколько пробных партий. Скажем, три.
Значит, у него будет время рассмотреть Софию в этом откровенном платье. Заодно и представить ее без платья.
— Договорились.
— Прекрасно, — сказала она, глядя на него из-под ресниц. — Держитесь — задам я вам жару.
Она его дразнит! Он должен выиграть, чего бы это ни стоило.
