— Разумеется. В таких историях всегда замешана фея или колдунья.
Улыбнувшись, Дугал продолжал:
— Они никак не могли договориться, и мой предок наговорил ей кучу гадостей, как обыкновенно поступают люди, не способные держать себя в руках. В отместку она прокляла его и весь род. Каждый раз, когда кто-то из Маклейнов выходит из себя, начинается гроза.
— Отличное средство при засухе.
— Да, но это ведь проклятие, и у него есть подвох. Мы умеем собрать грозу, но не можем ее прекратить. Проливные дожди способны вызвать оползни и наводнения. Молнии тоже опасны. Да еще ветер… — Дугал немного помолчал, вспоминая. Сколько раз он пытался не дать волю гневу! — К счастью, обычная вспышка гнева порождает грозу средней силы.
— Как сегодня?
— Да. Ужасно, когда кто-то из нас действительно выходит из себя.
София посмотрела на залитое дождем окно, затем перевела взгляд на собеседника.
— Значит, это правда.
— Да, это правда. Есть один-единственный способ уничтожить проклятие. В одном из поколений все члены нашей семьи должны совершить благодеяние.
— Благодеяние? Какое же?
— Никто не знает. Вот почему проклятие будет вечно тяготеть над нашим семейством.
— У каждого из Маклейнов проклятие проявляется по-своему?
— Есть небольшая разница. Когда злится мой брат Грегор, идет град со снегом.
— Наверное, очень холодный в душе человек.
Дугал был готов рассмеяться.
— Был холодным, да жизнь согрела. Сейчас он счастливо женат на женщине, которую знал с детства. Они были лучшими друзьями, пока однажды, год назад, им целую неделю не пришлось просидеть в деревенской гостинице отрезанными от всего мира.
— Отрезанными от мира?
— Их настигла снежная буря.
Ее ротик сложился буквой О. На миг Дугал забыл, о чем рассказывал.
Усилием воли он заставил себя продолжать.
— Когда моя сестра портит погоду, дождь идет лишь на небольшом участке и в воздухе отчетливо пахнет сиренью.
— Полагаю, теперь вы все научились держать себя в руках.
— Это не так легко, как вы думаете. Например, меня особенно злит, когда кто-то пытается выставить меня дураком. — Он изобразил невинную улыбку. — К счастью, такое случается довольно редко.
Она опустила ресницы.
— А другие братья?
— Хью — человек уравновешенный и редко поддается ярости. Но если такое все же происходит… — Дугал покачал головой. — Боже вас упаси испытать на себе.
— А старший брат?
— У Александра самый ужасный характер из всех нас. Но и справляться с ним он умеет, как никто. Могу вспомнить, как он выходил из себя раз или два. Один раз дождем смыло целую деревню. Дома, постройки — все. Брату тогда едва исполнилось девятнадцать, и он сильно переживал случившееся.
София задумалась над его словами, а затем сказала:
— Полагаю, это научило вас всех некоторой предусмотрительности.
Да, они все были очень предусмотрительны — особенно после смерти Каллума. Всегда готовый рассмеяться или, наоборот, разозлиться, Каллум был любимцем семьи. Именно из-за своего горячего нрава брат влип в историю, которая привела его к гибели.
Впрочем, прочь горестные мысли.
— Обычно меня не так уж легко вывести из себя, но Энгус постарался. Иначе, думаю, обошлось бы без последствий.
София взглянула на его подбитый глаз:
— Разумеется, когда тебе ставят синяк, есть причина немного поворчать.
— Александр сумел бы обуздать гнев и решил бы дело как-нибудь по-другому'. Я так не умею. Не могу спускать обиду.
— Я тоже, — призналась София, слабо улыбнувшись. — Рыжий говорит — никто лучше меня не умеет устраивать скандал из-за пустяков.
— Что ж, я должен вашему угрюмому приятелю, и я об этом не забуду.
— Неужели вы из тех, кто способен затаить злобу и вынашивать план мести?
— Я именно такой человек, моя дорогая.
В смущении София уставилась в окно, а Дугал бросил салфетку на стол:
— Достаточно. Пойдемте в библиотеку, выпьем по стаканчику вашего отвратительного хереса.
Хлеб с джемом по-прежнему лежал на ее тарелке.
— Но я еще не поела.
— Хотите сказать, что вам мало этого замечательного лукового супа?
— Хорошо, — сказала она.
Он прочно завладел рукой Софии, притянув девушку поближе к себе, чтобы чувствовать прикосновение ее груди. Она была намного ниже его ростом, так что Дугал без труда мог заглянуть в вырез и увидеть край тонкой сорочки, надетой под платьем. Тонкий батист был вышит крошечными розочками. Такие же, но покрупнее украшали платье.
