Как она прекрасна — захватывает дух! Мягкие, словно шелк, волосы. Звучный, богатый интонациями голос. Кожа пахнет розой и жасмином. Роскошные формы. Во всем само совершенство, кроме одного: пытается забрать у него Макфарлин-Хаус.
Слава Богу, он разоблачил ее коварный план. Иначе — как знать. Не угодил бы он прямо в силки? Без особых усилий с ее стороны. Так же точно свеча манит к себе мотылька. Горит себе, и достаточно. Не будь он предупрежден, провели бы его как ребенка. Неприятная мысль. И обидная — он не думал, что будет так обидно.
София раздала карты. Плясали огоньки свечей. Глаза девушки загадочно мерцали, а голос слегка дрожал, когда она сказала:
— Ну, Маклейн?
Так она спросила, и в голосе ее в едином порыве сошлись насмешка, вызов и радостное волнение.
— Ну, Маклейн? Попытаете удачу?
И вот стоял он, лэрд из клана Маклейнов, перед очами ужасной Белой Ведьмы. Она уже наложила на него заклятие, но он не сдавался, надеясь ублажить ее сладкими речами, заставить взять заклятие назад. Но вот чего не знал Маклейн: говорил сладко он, а она — сама сладость. А это совсем иная сила.
Почтенная Нора из Лох-Ломонда одним холодным вечером своим трем крошкам-внучкам
София замерла, не отрывая взгляда от губ Маклейна. Оперлась локтями о стол.
— Они у вас с собой, мамины бриллианты?
— Да.
Он достал из кармана бархатный мешочек, развязал тесемку и перевернул. На столе засверкали золото и бриллианты — мамино ожерелье! София протянула руку, но ладонь Дугала, большая и теплая, накрыла ее сверху.
— Тише, тише. Вы же знаете правила.
— Знаю, — дерзко ответила София. — И первое — не хватать руками. Но должна же я посмотреть внимательно. Или вы продали бриллианты, а взамен вставили стекляшки, вот и боитесь?
Дугал рассмеялся и поцеловал ее пальцы.
— Хорошо. Осмотрите ожерелье.
Поразительно, какая ясная у нее голова, думала София. Какое ощущение жизни! Она словно спала долгие годы, а теперь проснулась.
Наверное, Рыжий чувствовал то же, садясь за карточный стол. Если так — невероятно, что после смерти мамы отец смог покончить с игрой. Впервые в жизни София задумалась: от чего еще ему пришлось отказаться много лет назад?
Она взяла ожерелье, медленно пропустила его меж пальцев. Золото оказалось теплым — нагрелось в кармане Дугала.
— Итак? — Голос гостя вернул ее к действительности. — Убедились, что это ожерелье вашей матери?
София осторожно положила ожерелье на стол.
— Убедилась.
— Может, хотите взглянуть на весь гарнитур? На случай, если будут дополнительные ставки.
Ее сердце подскочило. «Пожалуйста, Господи, пусть будет дополнительная ставка!»
— Мне не нужно осматривать весь гарнитур. Все камни на месте.
— Прекрасно.
Дугал взял ожерелье и положил его на бархатный мешочек — сверкающая масса бриллиантов и золота на алом бархате в центре стола. София протянула Дугалу колоду.
— Сыграем в «двадцать одно»?
— «Двадцать одно»? Я думал, вы предпочтете более изысканную игру. Что-нибудь, где можно блеснуть талантом игрока.
— Сегодня мне хочется просто переворачивать карты, и будь что будет.
Его глаза блеснули.
— Ну как угодно. Кто будет сдавать? Вы?
— Не хочу, чтобы вы думали, что проиграли из-за того, что я смошенничала.
— О, не беспокойтесь, я буду следить за вами очень внимательно. Начнем.
София ловко перетасовала колоду. Карты удобно легли ей в ладонь. Она проиграет первую игру. Вкус легкой победы заставит Маклейна сделать еще одну ставку. И еще одну. Он потеряет осторожность и допустит ошибку. Одну-единственную ошибку — ей больше и не надо.
София рассматривала противника и холодно размышляла. Маклейн — мужчина пресыщенный. Если она хочет его увлечь, ей надо поразить Дугала новизной. Быть непохожей на других. Она положила колоду на стол.
— Не желаете ли снять?
Поколебавшись немного, Дугал покачал головой:
— В другой раз.
София слабо улыбнулась:
— Тогда вам придется положиться на мою честность.
— А я ничем не рискую. Выиграю — получаю бриллианты. Проиграю — получаю вас.
София поежилась. Отчего задрожали ее руки? Призвав на помощь все свое самообладание, она сняла первую карту — для Дугала. Пятерка.
