На столе – пепельница, полная окурков. На шкафу – голый Мефистофель из бронзы с сардонической улыбкой и старомодной козлиной бородкой, чем-то похожий на самого Арбузова.
Арбузов перевернулся на другой бок. И перестал посвистывать носом. Теперь он похрапывал. И казалось Анастасии Сергеевне, что это он всхрапывает нарочно, только притворяясь спящим и желая показать ей, что он, Арбузов, теперь самый близкий для нее человек и что он может при ней делать все, что захочет, – посвистывать носом, храпеть, сопеть, не скрывая своих тонких мефистофельских ног.
На спинке стула висел его новый, хорошо и по моде сшитый костюм. Костюм словно отдыхал на стуле, как часть спящего хозяина, необходимая его часть, придававшая ему тот привычный для всех облик уверенного в себе человека, остроумного и корректного.
Уже было утро. И солнечный свет пробился в комнату сквозь плетенную из соломы вьетнамскую циновку. За стеной зашевелилась семья соседей. Слышен был мужской смех и женский голос, повторяющий:
– Тише! Да тише же!
Соседи знали о том событии, которое произошло. Они видели вчера Анастасию Сергеевну, вынужденную время от времени выходить из комнаты в коридор и на кухню.
За стеной громко крикнул ребенок. И снова женский голос сказал:
– Тише!
Соседи были явно стеснены присутствием Анастасии Сергеевны.
Арбузов спал. А пожалуй, уже пора было вставать. И, словно угадав Тусины мысли, он повернулся и раскрыл глаза. В раскрытых глазах его дрожал смех, словно Арбузов хотел сказать что-то очень смешное. Но он не сказал ни смешного, ни серьезного, а молча сел. Сел и стал надевать носки, а затем и брюки. Он надел рубашку тоже. Сейчас он уже снова напоминал того уверенного в себе и корректного человека, которого знала Анастасия Сергеевна.
– Ну, как спалось? – спросил Арбузов, зевая. – Что снилось?
В его карих глазах снова задрожал смех. И только что зевавшие губы сложились в равнодушно-ласковую улыбку.
– Бежать надо на работу. Черт подери, опыт. А лаборант у меня из непризнанных гениев. Еще такого натворит…
– Зачем ты держишь его?
– Привык. Злые языки говорят, что держу, чтоб не поссориться с директором. Непризнанный гений – его родственник… Злые языки говорят. И злые и добрые.
Он быстро сбегал на кухню, помылся. А затем принес кофейник с горячим кофе. Накрыл стол. Нарезал булку. Намазал ее маслом. Съел и через десять минут, подмигнув, исчез.
Анастасия Сергеевна подошла к стеллажам и достала с полки первую попавшуюся книгу. На внутренней стороне переплета был наклеен экслибрис, сделанный по заказу Арбузова известным художником: Дон-Жуан в шпорах и при шпаге перед ожившей статуей командора.
На титульном листе стояла кроме того и печать «Из книг А. В. Арбузова». По-видимому, Дон-Жуан не доверял своим знакомым. «Из книг А. В. Арбузова» – словно у А. В. Арбузова была своя книжная лавка.
На корешках книг – пыль. И пыль на сардонически улыбающихся губах бронзового Мефистофеля. Анастасия Сергеевна разыскала тряпку и крадучись вышла на кухню.
Чужая кухня, незнакомая, хотя и похожая на все другие кухни. Газовая плита. Водопроводный кран. Капает вода в раковину. Запах газа, острый и неприятно бьющий в нос.
Анастасия Сергеевна подошла к раковине, открыла кран и подставила под струю воды тряпку. Вошла соседка. Вошла уверенно, по-хозяйски и посмотрела на Анастасию Сергеевну. А на тонких, все понимающих, умных губах появилась улыбка. По-видимому, соседка ждала, когда Анастасия Сергеевна что-нибудь скажет. А что Анастасия Сергеевна могла ей сказать? Не было подходящей темы для разговора.
Анастасия Сергеевна отжала тряпку. И возвратилась в комнату.
Часа через три – ну и медленно тянется время – она снова вышла из комнаты, но уже в пальто и шляпке, и, быстро проскользнув через коридор, тихо закрыла за собой дверь квартиры.
За те десять лет, которые она прожила с Тамарцевым, выработались привычки. Один день походил на другой. По утрам она знала, куда и зачем ей надо идти. Она обычно шла в диетический магазин. Для стола требовалось все самое свежее. И мясо, и рыба, и масло. И овощи, и яйца. У Тамарцева – больной кишечник. И печень тоже работает неважно. Ежегодно приходилось ездить в Трусковец или в Ессентуки.
