– Лучше вы с папой сядете на обочине, у вас все равно отпуск. А дядя Федор будет бегать вокруг и приговаривать: «Ах, какие рыбки! Прямо золотые. По два кило штука!»
Мы посмеялись, доели картошку и пошли на ручей мыть посуду. И поняли, что не такая уж это беда, что мы тут застряли. Даже наоборот. Место очень красивое. Деревня Пеньки веселая. В пруду все время караси с удочек срываются. А совсем рядом – старинный монастырь, полный загадок и тайн.
Когда мы вернулись, папа и дядя Федор наворачивали картошку и хвалились, сколько бы они наловили карасей, если бы…
– Подсекаешь слабо, Саныч, – ворчал дядя Федор. – Карась – рыба не простая, он только ловкому рыбаку дается.
– А ты много подсек? – спросил папа.
– Не считал, – отмахнулся дядя Федор. – Но поболе твоего.
– А где рыба-то? – спросил Алешка, заглядывая в пустое ведро.
– В пруду, – сказала мама. – Отныне и навеки.
– Не преувеличивай, – обиделся папа. – Все хорошее еще впереди.
У дяди Федора научился.
– Зато поспали хорошо, – поддержал его дядя Федор. – А я вот долго не засыпал. Все мечтал. О новой машине.
Эти мечты у дяди Федора – постоянные. В нашем доме, а может – и во всем районе, дядя Федор самый лучший автомеханик. А свою машину никак в порядок не приведет. Все у него времени не хватает. Потому что он всем другим водителям без конца помогает. Как во двор ни выйдешь, дядя Федор то под чьей-нибудь чужой машиной лежит, то из-под капота попой торчит. И главное – всем бесплатно машины ремонтирует. Как он говорит, из любви к искусству.
А дядей Федором его прозвали за доброту и простодушие. И за то, что все время ходит в шапке с ушами. Одно ухо у нее висит, а другое вверх задралось. В общем, здорово на симпатичную дворнягу похоже. Но, конечно, Шариком его называть неудобно, а «дядя Федор» прижилось.
В общем, он очень хороший человек. Только вот рыба у него все время с крючка срывается.
Тут мама все мечты прервала, дала нам пустое ведро из-под яблок и велела отнести его в деревню.
– Там коза, – попытался упереться Алешка.
– Она уже давно в самые дальние леса убежала, – сказала мама. – Как только узнала, что ты здесь объявился.
Мы взяли ведро и, как послушные дети, пошли по тропке в деревню Пеньки. А как только скрылись от маминых глаз, сразу, как непослушные дети, свернули к монастырю, который здорово нас привлекал своими тайнами. И романтической стариной, как сказала бы мама.
…В этот раз монастырь нам еще больше понравился. Всем своим видом. Он, хоть и был разрушен веками, все равно красовался своей мощью. Толстенные и высокие стены, угрюмые башни с бойницами, из которых выглядывали не пушки и всякие самострелы, а кудрявые приветливые березки, которые неизвестно на чем там растут.
– Во! – сказал Алешка. – Попробуй такую крепость взять, да? Просто так на стену не залезешь, а уж когда в тебя стрелы летят и кипяток на голову льют… Ты бы полез?
Мы согласились – что да, не полезли бы. Но тем не менее, войдя в ворота, заглянули в боковые ходы воротной башни.
Там шли наверх крутые, развалившиеся ступени, заваленные обломками камней и какими-то железяками.
Недолго думая, мы полезли по ступеням. Они уже все расшатались и гулко постукивали под нашими ногами.
На самом верху у этой воротной башни была площадка, огражденная каменными зубцами. И здесь тоже березки росли. И ящерицы на зубцах грелись.
– Здорово, да? – сказал Алешка, когда мы подошли к самому краю и стали обозревать окрестности.
Вокруг, во все стороны и во все дали, лежала земля древней Смоленщины. Кругом были просторы. Леса, поля, деревни. Блестели под солнцем изгибы рек. Сверкали пруды и озера. Тянулось невдалеке неутомимое шоссе, по которому бежали и бежали всякие машины.
Кругом было безлюдье… Но не во дворе монастыря. Мы вдруг услышали какой-то стук и, повернувшись, увидели, как неизвестно откуда появился человек в черной куртке с капюшоном на голове.
– Черный монах! – шепнул Алешка и присел за каменным зубцом.
Я тоже пригнулся и стал наблюдать.
Человек в черной куртке, откинув на спину капюшон, вытащил из кармана блокнот и стал, поглядывая по сторонам, что-то в нем рисовать и записывать.
