— Зачем?! — крикнул я. — Зачем Маньяку понадобился Эрни?!
Ярость задумчиво прищурился:
— Потому что он МАНЬЯК?
Бри подбежала ко мне и тоже заглянула за стол.
— Но… где же они? — спросила она. — Куда они подевались?
Ярость взревел:
— Знаете, отчего БАБАХАЕТ моя БАЗУКА?! Когда злодеи вроде Маньяка успевают смыться! — Он с диким ревом пронесся через весь зал и с размаху пнул стену.
— У-у-у-у-у-у-у-уй!!! — взвыл он от боли. И запрыгал на одной ноге. В конце концов, он подковылял к нам с Бри.
— Надо завязывать с пинками, — сказал он. — Но что еще прикажете делать в гневе? Я пробовал бить себя по голове. Тоже больно, однако.
— Что теперь будем делать? — спросил я. — Я должен вернуть моего брата.
Он положил руку в перчатке мне на плечо.
— Следуй за мной, Ричард.
Я заморгал.
— За вами? Куда?
— В Мир Комиксов, — сказал он. — Ты ведь хочешь вернуть своего брата, верно? Выбора у нас нет. Придется идти за ним туда.
— Но… но… — пробормотал я.
— Ну и как мы туда проникнем? — спросила Бри. — Оглядитесь вокруг. Я что-то не вижу поблизости двери с табличкой «Эта дверь ведет в Мир Комиксов».
Я повернулся к Ярости:
— Ты прошел через эту дверь. Скажи нам, где она.
Он почесал лоб.
— Я точно знаю, что где-то здесь, — сказал он. — Но где именно? Я был так зол, что не запомнил места. Разве это не СШИБАЕТ мои ПЕТУНЬИ?!
И тут меня осенило.
— Мусорная корзина, — сказал я.
Бри и Ярость уставились на меня.
— Что корзина? — спросила Бри.
— Здесь были двое персонажей, — сказал я. — Стояли за столом. Оба — в мусорной корзине.
Ярость хлопнул в ладоши. После чего хлопнул по ладони меня.
— Да. Теперь я вспомнил! — воскликнул он. — Они пришли из другого мира — через мусорную корзину. Как и я. Молодец, Ричард.
Но в следующий момент выражение его лица изменилось. Он помрачнел.
— Знаешь, что ДЫРЯВИТ мои ПРОДЕЛКИ? То, что я сам этого не вспомнил!
— Не бери в голову, — сказал я. — Идемте. Эрни, наверное, в большой беде. Нельзя терять ни секунды.
С колотящимся сердцем я перелез через стол. Бри и Ярость последовали за мной.
— Скорее, в корзину! — скомандовал Ярость.
— Эй, минуточку… — пробормотал я. — Глазам своим не верю!
Корзины не было.
— Этого… этого быть не может, — выдавил я. — Она всегда стояла там…
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — заревел Багровая Ярость. — Это ПУГАЕТ мою ГРАН-МАМАН!
Он снова заревел, в бешенстве потрясая кулаками над головой.
А потом с размаху поддал стол ногой. Стол грохнулся набок.
В то время как он приплясывал вокруг на одной ноге, завывая от боли, я уставился на пол. Прямо передо мной из пола торчала блестящая, черная, металлическая ручка. Я нагнулся и ухватился за нее обеими руками. Изо всех сил потянул.
Это был люк. Люк, спрятанный под столом.
— Эй, смотрите! — закричал я.
Ярость склонился надо мной.
— Да! Это он, — сказал он. — Теперь я точно припоминаю. Это и есть проход.
Я заглянул в зияющую дыру. И увидел внутри лишь непроглядный мрак.
Паника окатила меня ледяной волной.
«Я не хочу туда. Если я шагну в темноту, смогу ли я когда-нибудь вернуться назад?»
От пугающих мыслей кружилась голова.
Но я понимал, что выбора у меня нет. Я должен найти Эрни.
Я повернулся к Бри.
— Ты идешь? — спросил я.
Она пожала плечами:
— Если мы туда спустимся, там может найтись что-то особенное для нашего проекта.
Я опустился на колени и заглянул в темноту. Бри постучала меня по плечу.
— Только я бы не хотела, чтобы меня видели с тобой вместе даже в другом мире, — добавила она. — Ты ведь понимаешь, да?
— Угу, — буркнул я. Мне было все равно. Сейчас меня заботило лишь спасение брата.
Я повернулся и спустил ноги в темноту. Правая нога коснулась ступеньки. Я поставил на лестницу обе ноги и подождал, чтобы унять лихорадочное сердцебиение. Затем я спустился на следующую ступеньку.
— Лезьте вниз и ждите меня! — донесся до меня голос Ярости. Казалось, он звучит далеко-далеко надо мной. Я спустился еще на одну ступеньку. Потом — еще на одну.
Не видно было ни зги. Тьма окутывала меня, словно черное одеяло.
Обеими руками я цеплялся за перила лестницы. Руки были мокрые и скользкие. Я посмотрел вниз, надеясь увидеть свет или какую-нибудь площадку. Но увидел лишь кромешную тьму без малейшего просвета. В такой темноте я не мог даже быть уверен, открыты у меня глаза или закрыты.
