Здесь Лори достается роль незадачливого английского джентльмена из высшего общества Берти Вустера — в противовес персонажу Стивена Фрая, играющего куда более приспособленного к жизни камердинера Дживса. Да, эта роль, несомненно, была необходима Лори, он, наконец, смог продемонстрировать свои актерские таланты в полной мере. Сериал показывали в прайм-тайм, что, конечно, являлось для Лори значительным продвижением по карьерной актерской лестнице. Но здесь кроется и другой, очень существенный лично для актера момент. Он сыграл роль в фильме, поставленном по произведениям П. Дж. Вудхауза — одного из любимейших, если не самого любимого писателя Лори. Действительно, актер неоднократно заявлял о влиянии произведений Вудхауза на свою жизнь. Да что там далеко ходить, чего стоит одно только высказывание в незаконченном эссе для Daily Telegraph в 1999 году: «Вудхауз спас мою жизнь».
Надо сказать, Лори далеко не единственный современный англичанин, распространяющийся о привязанности к этому писателю. Например, еще один почитатель Вудхауза, известный кинообозреватель Энтони Лейн, так выразил свою любовь в статье 2005 года:
«Логика подсказывает мне, что, по всей видимости, должны существовать люди, которые понятия не имеют, кто такой Катсмит Поттер-Пирбрайт, не догадываются о значении пижамы цвета гелиотропа со старыми золотыми нашивками и не знают, что пила леди Спрокетт-Спрокетт в гостиной в тот момент, когда Мордред Маллинер прятался за диваном… Но что мне до этой логики, как и ей до меня. Мысль о том, что можно не читать Вудхауза, кажется мне не менее непристойной, а в некотором смысле и не менее нецелесообразной, чем идея прогулки по Мэдисон-авеню в наряде из одних лишь мокасин».
Тем не менее в своем эссе для Telegraph Лори заходит намного дальше Лейна, рассказывая, что сделал для него Вудхауз — как для человека и как для актера. Мы уже упоминали, что ранние годы Хью были отмечены явным недостатком амбиций и что, пожалуй, только занятия греблей уберегли его от впадения в ленивое и бессмысленное прозябание. Теперь можем добавить, по признанию самого Хью, что именно чтение Вудхауза, которого он называет «самым смешным писателем из тех, кто когда-либо размещал слова на бумаге», указало ему светлый путь: «Мне было около 13, и так случилось, что экземпляр „Галахада в Бландинге“ (1965) проник в мою убогую вселенную, изменив все вокруг».
Лори пишет:
«С первого же предложения самого первого прочитанного мною рассказа Вудхауза жизнь начала казаться чем-то несоразмеримо большим. До этого в ней определялись высота, длина, ширина и длительность, и я существовал в этих прозаических координатах — вечно угрюмый до несносности, с немытыми волосами. И вдруг здесь появился Вудхауз, и, это открытие стало плавно менять каждый мой день. К середине пятой главы я уже был способен пользоваться ножом и вилкой, и теперь мне приятно думать, какой колоссальный прорыв мне удался с тех пор».
Что ж, после всех этих признаний в любви и даже обожании вы, конечно, можете подумать, что предложение сыграть роль Берти Вустера в телевизионном сериале явилось именно тем, за что актер моментально ухватился. При том, что рассказы о Дживсе и Вустере, по мнению Лори, являют собой вершину мастерства автора — то, что сам Лори называет «лучшим из лучшего». Ничего подобного. Когда продюсер пригласил Фрая и Лори поучаствовать в съемках, первой их реакцией, по воспоминаниям Лори, явилось глубочайшее презрение: «Вудхауз по телевизору? Это безумие, просто катастрофа». Фрай был вынужден разъяснить продюсеру, что для настоящего любителя Вудхауза, даже если ему и дается шанс приобщиться к шедеврам Мастера, сама возможность перенесения сакрального текста на маленький экран представляется чрезвычайно опасной.
«То, что нас действительно беспокоило… это была забота о Словах, — размышляет Лори. — Текст Вудхауза обладает способностью полностью владеть вниманием читателя; на экране же эти дивные предложения часто кажутся наваждением, подобно привлекательной особе противоположного пола, промелькнувшей в окошке такси. Вы, как зритель, отчаянно пытаетесь поймать образ в своем сознании — но слишком поздно. Вдруг наступает перерыв на рекламу, и некто начинает объяснять вам, как вы рискуете, поглощая по утрам неправильные хлопья».
