– Вы благодарны этому опыту?
– Конечно! Это подарок судьбы – то, что я совершил такой квантовый скачок восприятия.
– Какова сейчас ситуация? Вас ведь выпустили под залог?
– Да. Но ничего не происходит уже давно. Позавчера был очередной суд. Следующее заседание – через два месяца. И так уже три года.
– То есть они вам и обвинительного приговора не выносят, и не оправдывают вас?
– Именно так. Ну, там же одна компания: адвокаты, прокуроры, менты, судья. Они здесь живут в одной маленькой деревне под названием Гоа, у них дети в одну школу ходят, они сами вместе учились, сами в обед в одной кафешке сидят… Представляете, какой бред: вот этот шеф полиции, который арестовывал меня, – его же через два месяца самого в тюрьму посадили, и у него тот же адвокат, что и у меня. Вот попадаем мы с ним на одно и то же заседание суда. Приходит адвокат и говорит: это хороший полицейский, его оклеветали плохие драг-дилеры, он честный, тра-та-та, – ну, как обычно адвокаты всю эту фигню несут… А следом иду я. И этот же самый адвокат защищает теперь уже меня, и говорит совершенно обратное: это честный русский турист, он приехал сюда отдыхать, а вот нечестный полицейский подкидывал ему наркотики и тра-та-та… И все ржут: и судья, и прокурор, и адвокаты, – все понимают, что это какой-то абсурд. Для них это развлечение. И они все получают деньги. Бывший шеф полиции получил 6 тысяч долларов, адвокат забрал 5 тысяч долларов, судье на Новый год, наверное, и тот и другой какой-то подарок в конвертике принесли, – и все счастливы. А я особенно счастлив, что я не в тюрьме. Все довольны такой схемой… И все это тянется уже шестой год.
– Вась, а как вам все это: что здесь такая полиция, такие законы, такое правосудие?
– Да отлично все! Нормально. Если ты сделал какую-то ошибку в жизни, то у тебя есть возможность измениться, начать по-другому жить. А в России тебя сразу сажают. Там же 99,5 процента всех подсудимых признаются виновными. Нету презумпции невиновности в России! Если прокурор написал: виноват, – то судья почти всегда признает человека виновным. А здесь изначально – презумпция невиновности. Докажи, полицейский, что он виноват. И судья будет спрашивать полицейского: почему ты это написал так, а вот это – так?
В России тебя упекают автоматически в тюрьму, ты становишься криминальным персонажем, и дальше шансов стать нормальным членом общества у тебя нет. А здесь меня выпустили под залог. И я понимаю, что, если я буду тут что-то делать криминальное, меня снова упекут. У меня есть возможность измениться. Это более рабочая схема, если действительно общество хочет изменять людей, а не просто превращать их в рабов, как у нас: вот пускай бесплатные рабы шьют перчатки или еще что-то там делают. Заключенным же за такую работу платят 10 рублей в месяц! Их силой заставляют работать. А здесь нет ничего подобного. Тут в тюрьме, наоборот, на работу в очередь встают. В российской тюрьме никто не хочет мыть туалеты, чужие носки стирать. А здесь: можно я, Вася, тебе носки постираю или чай приготовлю, подмету вокруг, туалет почищу? Голодранцев куча, и они счастливы работать. Дед туалеты мыл, отец туалеты мыл, и он моет, и счастлив ужасно. Его уважают в тюрьме, он в камеру заходит – кто не докурил, ему передает, потому что – кто еще будет сортиры мыть? Только этот человек. А если ты читаешь книжки, пишешь или играешь в шахматы, то ты автоматически становишься уважаемым человеком, тебе не нужно убеждать ни в чем окружающих: они ж, голодранцы, ни одной книжки не прочитали, а тут – сидит чувак, читает, пишет… Ты небожителем для них становишься автоматически.
– Где вы проводите сезон дождей?
– Здесь, в Сиолиме. Мне же нельзя теперь отсюда никуда уезжать, я под подпиской.
– Что вы делаете в это время?
– Пишу. Встаю часов в восемь. Перед тем как почистить зубы, скорей к Интернету, и где-то до десяти утоляю свой голод информационный, потом на письма отвечаю (мне куча писем приходит от читателей). В десять утра принимаю душ, завтракаю, потом работаю: пишу или редактирую. Потом обед. И снова до вечера пишу. А в сезон выхожу на пляжи торговать книгами с трех до пяти.
