– Приходите в восемь вечера к моему отелю, я вас отведу к Наташе, – говорила я.
Розуа с приятелем уныло кивали.
– Вы знаете, где я живу?
– Знаем…
Но вечером странные дети не являлись, а на следующий день вновь начинали одолевать меня расспросами о Наташе. Пришлось, вконец озверев, вести их к ней домой прямо с пляжа. Надо сказать, что Наташин зять этому визиту не обрадовался: нечего, мол, им показывать, где мы живем, а то еще обворуют ненароком.
Выхожу из воды, снова ложусь на солнышке. Но покоя по-прежнему нет: приближаются торговки тряпками.
– Парео покупай! Сарафан-марафан! – пронзительно кричат они по-русски. Эти девицы не так навязчивы, как продавцы бус, но у них бывают интересные и очень дешевые вещи, так что стоит взглянуть, что они там принесли.
Среди торговок выделяется Мария – красивая сорокалетняя женщина, очень худая и черная. Мы с ней дружим. Мария – большая шутница, любит нас разыгрывать: рассказывать, например, какие-нибудь липовые российские новости, якобы услышанные по радио. Она неизменно весела и приветлива, говорит быстро, с характерным акцентом, на очень приличном английском. Мария приехала в Гоа из Карнатаки торговать своим товаром. Иногда она ездит на недельку домой, к мужу. Потом рассказывает, что он напился и ее избил. Стоило ехать… Марии обычно помогает дочка Гита, тоже красавица.
Есть еще две девицы, Юля и Соня (во всяком случае, так они нам представились), эти ходят парой, с огромными тюками тряпок на голове. Юля спокойна, всегда улыбается, а вот Соня невероятно обидчива.
– Почему, – говорит она мне, грозно сверкая глазами, – ты весь мой товар посмотрела и ничего не купила?
Что тут скажешь? Как-то и впрямь неудобно. Отвечаю, запинаясь, что на днях приду к Соне в палатку и там уж непременно что-нибудь выберу.
– Смотри, ты только обязательно приходи, – говорит Соня, взваливает свой тюк на голову и обиженно удаляется. Приходится тащиться вечером к Соне и покупать у нее парео за сто рупий, а то ведь не простит… В палатке прямо на полу, на джутовых циновках, сидит ее муж и руками ест рис из железной миски. Тут же, на расстеленном одеяле, они спят. Торговцы все приезжие, живут прямо в своих магазинчиках, часто большими семьями, с детьми и домашними животными. Среди развешанной одежды бегают голые карапузы, писают на пол.
В прошлом году Соня была беременна, и мы все ужасно переживали, что она таскает по жаре такие тяжести. Ведь тоненькая, как тростинка, и пузо на нос лезет, а эти тюки такие тяжелые… Но Соня только рукой махала: привыкла, мол, ничего.
Пляжных коммерсантов время от времени гоняет полиция. Полицейские приезжают в большом красном джипе. Завидев машину, наши знакомцы суют свой товар куда ни попадя (обычно к нам под лежаки) и опрометью бегут в сторону речки с криками: «Police, police!» Если полиция их все-таки настигает, приходится откупаться. Однажды Мария очень сокрушалась, что вот только вчера отдала пятьсот рупий, а сегодня приехала еще одна полиция и опять пятьсот рупий взяла – так ведь и денег не напасешься…
Сценка на пляже. У воды на мокром песке сидит Мария. Голова ее обмотана теплым платком. Она держится за щеку, раскачивается и тихо стонет.
– Зуб болит! – жалуется она, когда я подхожу ее поприветствовать. – Так и дергает, так и дергает! Всю ночь не спала…
– Мария, иди скорей к врачу! Ты что? С зубами шутки плохи…
– А-а… Больно… Слушай, мне в прошлом году Ира такую хорошую таблетку дала от зуба – сразу прошло. Спроси у нее: может, еще даст?
– Ладно, спрошу. Но ты все-таки сходи к врачу-то.
Мария удивленно таращит глаза:
– Ты думаешь, надо?
Тряпки мы с Тусей перебираем долго. Парео и широкие шелковые штаны – наша слабость. Выбираем несколько штук, торгуемся. Вообще-то они всего по сто рупий (около шестидесяти рублей), но, если берешь много, можно и еще цену скинуть. Одежки – одноразовые, быстро рвутся, но очень симпатичные. Глаза у нас разгораются, руки сами добавляют новые и новые тряпочки к уже отложенным. Туся называет эту ситуацию так:
– Евромед потек!
Евромед исправно течет почти каждый вечер в соседнем городке под названием Арамболь, который весь состоит из длиннющей торговой улицы. Там – настоящее раздолье: в каждой палатке, в каждом магазинчике что-нибудь интересное да есть. Беда только одна: куда потом девать купленное? Вес багажа при авиаперелете ограничен, как правило, двадцатью килограммами. Здесь оставлять бесполезно: сезона дождей ни одна тряпка не переживет, заплесневеет. В прошлом году мы отправили в Москву по три десятикилограммовых посылки с тряпками, бусами и косметикой. Это довольно дорого – отправлять посылки, к тому же они, бывает, теряются и не доходят. Но слишком велик соблазн… Посовещавшись, мы решили: нельзя, конечно, вывезти всю Индию, но стремиться к этому нужно!
