Доктор Дулитл на Луне - страница 18

— Разумеется, Стаббинс, — сказал Доктор, — мы обязательно должны провести повторное испытание, прежде чем отправляться в кругосветное путешествие. Не исключено, что ветерок, который сейчас дует в одном и том же направлении, через неделю-другую переменится. Кроме того, нужно убедиться, что на него не влияют горные хребты, которые могут сбить нас с пути. Но в настоящий момент все говорит о том, что мы нашли компасу очень хорошую замену.

Позже, когда нас не слышали Чи-Чи и Полинезия, я еще дважды спрашивал Джона Дулитла, разделяет ли он мнение, что нас вызвал сюда именно лунный человек, а не животные. Я ожидал, что наедине со мною он проявит большую откровенность. Но Доктор был на удивление несловоохотлив.

— Не знаю, Стаббинс, — сказал он хмурясь, — право, не знаю. Честно говоря, мои мысли заняты другим — во всяком случае, эта проблема не из тех, которые надо решать в первую очередь. Меня гораздо больше интересует растительный мир Луны — тут открывается столь обширное поле для исследований, что и сотня ученых нашла бы себе занятие на целый год, а то и на два. Мне кажется, мы затронули лишь самую поверхность. Когда же мы начнем углубляться в неизведанные пространства на другой стороне Луны, то наверняка узнаем так много нового… трудно даже представить, сколько открытий нас ждет! Если у лунного человека и других жителей планеты изменится настроение и им захочется с нами встретиться, они, я думаю, дадут об этом знать. А пока что нам хватит и насущных задач — справиться бы с ними… Господи, если бы со мною были все нужные специалисты! Геодезисты, картографы, геологи — каждого и не назовешь… Подумать только: мы прокладываем дорогу через новый, никому не знакомый мир — и даже не знаем, где находимся! У меня, правда, есть смутное представление о маршруте, которым мы шли до сих пор. И я набросал схему нашего движения. Но, Стаббинс, я же должен составлять не какие-то схемы, а карты, настоящие карты — с точным изображением гор, долин, рек, озер, плато и всего остального… А впрочем, нечего жаловаться! Будем делать все, что в наших силах.

Бесспорно, мы не добились бы таких успехов, если бы оказались не на Луне, а на планете больших размеров. Судите сами: один взрослый мужчина, подросток, обезьяна и попугай — разве такая экспедиция способна исследовать целый мир? Смех, да и только.

Когда мы покидали место нашей высадки, никто не думал, что нам предстоит обойти Луну кругом. Это получилось само собой. Поначалу мы ждали, что перед нами вот-вот появится посланец животного мира. Но этого не произошло. И мы продолжали двигаться вперед. Потом наше внимание было привлечено языком деревьев и цветов, и Доктор с обычным своим пылом погрузился в его изучение. Это увело нас еще дальше. Мы шли и шли, перемещаясь из одной природной зоны в другую, и всегда, каким бы коротким ни был переход, оставляли позади ориентир — благоустроенный лагерь или сложенные в штабель вещи, — чтобы в случае опасности без труда найти обратную дорогу к месту, где нас ждет пища и кров.

При таком способе передвижения особенно полезна была Полинезия. Теперь Доктор регулярно приказывал ей вылетать вперед и докладывать обстановку. И благодаря этому мы до известной степени знали, к чему себя готовить. Кроме того, у Доктора были с собою кое-какие портативные геодезические инструменты, и он отмечал на своей схеме примерное положение тех точек, в которых мы существенно меняли курс.

В начале путешествия мы опасались удаляться на большое расстояние от тех мест, где впервые нашли пищу, — чтобы беспрепятственно пополнять запасы овощей и фруктов. Но наша разведчица Полинезия весьма скоро заметила впереди другие лесные области. Обследовать их было поручено Чи-Чи. И когда она вернулась и сообщила, что новые леса еще более богаты плодами, чем те, которые остались у нас за спиной, мы окончательно решили оставить привычные места и без колебаний устремились вперед, к таинственной обратной стороне Луны.

Чем дальше мы продвигались вглубь лунных лесов, тем лучше Доктор осваивал язык деревьев и растений. Не раз мы останавливались и на четыре-пять дней делали привал, во время которого он конструировал какое-нибудь новое устройство, помогавшее разгадать очередную загадку этого языка. С каждым днем он понимал его лучше и лучше. Растительные формы в этих краях были еще более сложными и еще более живыми. И мы все больше привыкали к явлениям, которые так изумляли нас в первые дни. Даже для меня с моим ненаучным подходом стало теперь абсолютно ясно, что лунные цветы и кустарники могут общаться друг с другом без малейших затруднений и самыми различными способами.