Это был неравноценный обмен. Хоппи Харрингтон проиграл; тело, которое ему досталось, продержалось самое большее несколько минут.
— Вы знаете, — спросил Билл Келлер, запинаясь, как будто он еще не полностью контролировал тело фока, — что Хоппи на какое-то время захватил сателлит? Все всполошились, меня разбудили посреди ночи, а я разбудил Эди. Вот почему я очутился здесь, — честно признался он, настороженно ожидая реакции доктора.
— И что же ты теперь собираешься делать? — спросил Стокстилл.
Фок ответил:
— Мне надо научиться пользоваться новым телом. Это так трудно. И еще эта гравитация… раньше я просто парил. Знаете что? Я нахожу его экстензоры просто великолепными. Я уже многое могу делать ими.
Экстензоры взметнулись, коснулись картины на стене, слегка похлопали по передатчику.
— Я должен найти Эди, — сказал фок. — Я хочу сказать ей, что со мной все в порядке. Держу пари, она думает — я мертв.
Повернувшись к микрофону, Стокстилл сказал:
— Уолтер Дейнджерфильд, это доктор Стокстилл из Вест-Марина. Вы меня слышите? Если да, ответьте. Мне бы хотелось возобновить лечение, которое мы уже пытались начать на днях.
Он подождал, затем опять повторил то же самое.
— Вам придется пробовать много раз, — сказал фокомелус, наблюдая его попытки. — Это нелегко, потому что он так слаб, что не в силах подняться с койки. Кроме того, он не понял, что произошло, когда Хоппи перехватил у него управление сателлитом.
Стокстилл кивнул в знак согласия, надавил на кнопку микрофона и начал все сначала.
— Можно мне уйти? — спросил Билл Келлер. — Можно, я пойду поищу Эди?
— Конечно, — ответил Стокстилл, нервно потирая лоб; он взял себя в руки и сказал: — Будь осторожен, может быть, тебе не удастся еще раз перейти.
— Я не хочу больше переходить, — сказал Билл. — Мне здесь нравится. Главное, что здесь никого нет, кроме меня. — Поясняя, он добавил: — Я хочу сказать, что я существую самостоятельно, а не как часть кого-то. Вообще-то я раньше переходил, но только в какое-то совсем слепое существо. Эди хитростью пересадила меня в него, и оно совершенно ничего не могло делать. На этот раз все по-другому.
Тонкое лицо фока расплылось в улыбке.
— Все равно будь осторожен, — повторил Стокстилл.
— Да, сэр, — послушно сказал фокомелус, — я попытаюсь. Мне не повезло с совой, но я не виноват. Я вовсе не хотел, чтобы меня вытошнили. Это была идея совы.
Стокстилл думал: сейчас-то у тебя появились свои собственные идеи. Я могу видеть разницу. И это очень важно. Он снова начал говорить в микрофон:
— Уолт, это доктор Стокстилл. Я все еще пытаюсь связаться с вами. Думаю, мы можем многое сделать, чтобы помочь вам решить ваши проблемы, если вы поступите, как я вам говорю. Я думаю, мы попробуем сегодня свободные ассоциации, попытаемся найти подоплеку вашего напряженного состояния. В любом случае это не причинит вам вреда. Думаю, вам стоит согласиться.
Из динамика слышались только помехи.
Это безнадежно, думал Стокстилл. Стоит ли продолжать?
Он снова нажал кнопку микрофона:
— Уолтер, тот, кто захватил власть над сателлитом, сейчас мертв. Поэтому вам не надо беспокоиться об этом. Когда вы будете достаточно сильны, я расскажу вам все более подробно. Идет? Вы согласны?
Он слушал. Снова одни статические разряды.
Фок, катавшийся взад-вперед по комнате, похожий на грузного, посаженного в коробку жука, сказал:
— Теперь, когда я выбрался наружу, я могу ходить в школу?
— Да, — прошептал Стокстилл.
— Но я уже много знаю, — сказал Билл, — я слушал вместе с Эди, когда она сидела в классе. Я не хочу возвращаться назад и повторять, я могу учиться дальше, как она. Разве не так?
Стокстилл согласился.
— Интересно, что скажет мама? — продолжал фок.
— Что? — спросил неприятно пораженный Стокстилл, не сразу поняв, кого фок имеет в виду. — Она уехала, — сказал он. — Бонни уехала с Джиллом и Макконти.
— Я знаю, что она уехала, — печально сказал Билл, — но разве она не вернется когда-нибудь?
— Может быть, и нет, — сказал Стокстилл. — Бонни — странная женщина, очень неугомонная. Не стоит на нее рассчитывать.
И лучше б ей не знать, сказал он себе. Ей было бы крайне трудно, она ведь даже не догадывалась о тебе. Знали только Эди и я. И Хоппи. И сова, усмехнулся он.
