Дохлая луна - страница 10

Давиду Бурлюку

Весной стремительный дождь моет улицы. Бурая вода бежит потоками к разлившемуся Днепру. Струйки шевелят побеги уличной травы. Взнесенные облака ускоряют полет к югу, Солнце дрожит в синих провалах.

Ты, читатель, старый или молодой — рад весне. Открыв утром окно, засматриваешься на вершины провинциальных деревьев, — голубое сияние овило ветви, и птицы на них быстры как первые цветы…

Ты, — идешь в гавань вдыхать запах смоленых и греть свою старую спину…

Ты, — катаешься ни лодка и проводишь ночи в строгом и торжественном воздухе весенних лесов. А ты, — просто сидишь на бульваре и ищешь свою весну в проходящих глазах.

Над дворами, над улицами, над городом стоит эхо.

Это не стук экипажей, не звон колоколов — это дети кричат весне. С каждым лучом, с каждой каплей дождя она нисходит благодатная….

Я же, старый пьяница, тоже ей рад. И когда меня тащат в участок, я, уцепившись за водосточную трубу, срываю ее сустав со стены. Меня несут в ним, — меня — пьяного трубача неисчислимых весен.

Ветер несет пыль. Сегодня ветрено с самого утра, и пыль повсюду. На подоконнике она ложится звездами, на раскрытой истории Египта заметает пирамиды и храмы. Серой маской покрыла лица глядящих, траву и деревья.