Сказывалась усталость, вызванная долгой дорогой и усугубленная коньяком; кроме того, я чувствовал, что на сегодня впечатлений с меня хватит. Виталий еще предложил чаю, но я, поблагодарив, отказался.
— Кстати, на какое время ты собрался исчезнуть? — обернувшись в дверях, спросил я напоследок.
— Сам не знаю. Как получится. Может быть, насовсем. — Казалось, он опять шутит, но на его лице было выражение какой-то предельно напряженной собранности, как у солдата перед атакой. — Отдыхай. Набирайся сил. Они тебе очень пригодятся.
— Да уж, наверное, пригодятся, — улыбнулся я и закрыл за собой дверь его комнаты.
Это был последний раз, когда я его видел.
Ночь я проспал как убитый — в гостиницах ночевать было не впервой. Проснулся около девяти, наскоро выпил кофе и первым делом решил навестить Виталия, чтобы узнать о его планах. От вчерашнего разговора осталась какая-то недосказанность, которую я списал на алкоголь. Но и кроме прочего, все обстоятельства приезда создали в душе смутное и необъяснимое тревожное чувство, от которого хотелось поскорее избавиться. Нужно было быстрее адаптироваться к новым условиям и приступать к работе. Встреча со старым другом — это очень здорово, но не стоило забывать и того, зачем я здесь. Так что после утреннего визита к Виталию я рассчитывал найти Илью и обсудить с ним дальнейшие действия.
С этими мыслями я подошел к номеру Виталия. Дверь была закрыта. Я постучал — ответа не последовало. «Ну что ж, у него тоже свои дела», — подумал я, повернулся и пошел к выходу. Дежурный на вахте любезно сообщил, что Виталий рано утром куда-то вышел, причем в руках у него была большая дорожная сумка, а одет он был как человек, собирающийся идти весьма далеко. Куда отправился Виталий и когда вернется, было неизвестно.
— Да, чуть не забыл, он еще просил передать вам это, — дежурный протянул мне большой запечатанный конверт из плотной глянцевой бумаги.
— Мне? — ошарашенно переспросил я, машинально принимая конверт.
— Вам, именно вам, никому другому, — подтвердил вахтер. — Не удивляйтесь. Он у нас останавливается каждый год. Человек хороший, но со странностями.
«Прямо шпионский детектив какой-то», — мелькнуло в голове. Я спрятал конверт в портфель и направился к Илье.
Жилище своего провожатого я разыскал быстро, тем более что дорогу помнил. Он жил со своей женой и двумя сыновьями в деревянном бревенчатом доме на самой окраине города. Кроме него, в доме никого не оказалось — домашние куда-то уехали. Илья быстро соорудил самовар, мы сели за стол и, прихлебывая обжигающий крепкий чай с черничным вареньем, стали намечать детали предстоящего пути. Он по-прежнему был согласен сопровождать меня куда угодно, но к Лысой горе идти упорно отказывался. Даже говорить об этом не хотел, глядя в свою чашку и отрицательно качая головой. Неожиданно, будто что-то вспомнив, Илья поднял глаза и произнес:
— Я не все тебе про Лысую гору сказал. Ты про Черного Охотника слышал?
Признаться, о таком персонаже мне приходилось слышать впервые.
— Это самый сильный злой дух, — сказал Илья. Он говорил явно через силу, у него был такой вид, будто один разговор об этом его пугает. — Он бродит в тех местах, кого встретит — убивает. Или с ума сводит, а души забирает. Иногда его видно, иногда нет. Но многие его видели. Отец мой видел. Хочешь — верь, хочешь — нет. Но я сам два раза видел, чуть не помер со страха. Первый раз, когда я молодой был, как ты. В Большеземельской тундре стадо оленей перегонял на другое пастбище и заплутал шибко. Он, откуда ни возьмись, как из-под земли появился. Олени врассыпную, и я перепугался до смерти. За мной гнался километров пять по болоту, я еле ноги унес. Двух оленей тогда недосчитался. Потом кости одни начисто обглоданные нашел неподалеку от того места. Хорошо, геологи недалеко были. Где много людей — там он не появляется. И огня он боится, однако, а ружье против него — без толку.
Илья умолк. Эти воспоминания, похоже, для него были не из самых приятных.
— Ну, а второй раз? — Я постарался вложить в свой голос как можно больше участия, но не смог скрыть нотки насмешливого недоверия.
