Застройка по мере моего продвижения в глубину стала редеть и вдруг расступилась. Я вышел на широкую, расчищенную от камней площадь, где домов уже не было. По-видимому, это была центральная площадь города. То, что я увидел, заставило меня остолбенеть и действительно забыть о жажде.
Площадь была целиком заставлена какими-то странными статуями. Все они стояли на монолитных каменных постаментах на расстоянии нескольких метров друг от друга. Все они были разные и по форме, и по размерам: некоторые были в человеческий рост или пониже, а некоторые возвышались и на три человеческих роста. Я подошел вплотную к этому странному собранию скульптур.
Ничего подобного мне видеть ранее не приходилось. Здесь были изваяния фантастических, совершенно неизвестных мне существ. Некоторые из них отдаленно походили на людей, но имели тела, головы и конечности совсем не человеческие. Кургузые, горбатые, пузатые и грушевидные туловища сочетались с длинными, как у обезьян, шестипалыми руками или с какими-то недоразвитыми, рудиментарными отростками вместо рук, с кривыми и короткими когтистыми лапами вместо ног или почти без ног, но с несоразмерно огромными ступнями, более похожими на ласты. С головами, вытянутыми или, наоборот, приплюснутыми и со странными отростками по бокам; с деформированными и причудливыми лицами, похожими больше на звериные морды, на какие-то жуткие карикатуры или изображения в кривом зеркале; с носами и ушами, как у летучих мышей, с огромными выпуклыми глазами или совсем без глаз. У отдельных изваяний было по две головы, причем совершенно разных. Некоторые скульптуры были похожи на птиц, некоторые — на хищных динозавров, скалящих зубастые пасти устрашающего вида. Некоторые более всего напоминали стоящих на задних конечностях свиней и носорогов. Были там статуи, самым невероятным образом сочетающие в своем облике черты совершенно разных животных, рыб, земноводных, рептилий, даже насекомых и моллюсков. Были там и столь поражающие воображение изваяния, которые не пригрезились бы ни одному абстракционисту. Я бы затруднился даже предположить, что это: какие-то диковинные существа или неописуемых форм объекты, которым не было места в родном мне мире.
При всем разнообразии этих скульптур их объединяло то, что все до единой они были отталкивающе безобразны, словно кто-то специально задался целью запечатлеть здесь в камне антологию всех мыслимых и немыслимых видов уродства. Я бродил между этих статуй, задрав голову, и не переставал поражаться. Что все это значило? Чья больная фантазия родила все эти изощренно-жуткие образы? Кому и зачем понадобилось сооружать такой чудовищный паноптикум? Но ответов от каменных страшилищ ждать не приходилось. Мне вдруг захотелось покинуть эту кунсткамеру под открытым небом — ее экспонаты производили чрезвычайно тягостное, гнетущее впечатление; и вообще, казалось, всю площадь окутывала какая-то зловещая аура.
«Тебе тоже здесь будет стоять памятник!» — в довершение всего злорадно захихикал внутренний голос.
Этого вынести было уже невозможно. Быстрым шагом я вышел на открытое пространство между постройками и дьявольским парком. Куда теперь идти и что делать — мыслей совершенно никаких не было. Самое лучшее, что можно было сделать в этой жуткой действительности, — проснуться. Но слепящий солнечный диск, застывший в небе, раскаленный воздух, дрожащий над пустынным каменистым пространством, безжизненный город — все это не хотело исчезать. Это было неустранимой реальностью, являвшей себя зримо и осязаемо. Озираясь во все стороны, я почувствовал, что близок к потере всякого контроля над своим душевным состоянием. Предел прочности моей психики уже давал знать о себе напряженной, давящей вибрацией где-то внутри головы.
И тут я увидел, что метрах в пятидесяти, почти за самой моей спиной, на скалистом возвышении неподвижно стоит черная фигура, похожая на человеческую. Я замер. Ее не было на этом месте, когда я подходил к статуям. Фигура была гораздо выше среднего человеческого роста — метра два, не меньше, и повернута ко мне. Она была закутана с головы до пят в совершенно черное одеяние, похожее на балахон и доходившее до самой земли. Лица видно не было, его закрывала странная выпуклая штука, спереди похожая на фехтовальную маску такого же черного цвета. Я еще не успел ничего осмыслить рационально, но уже точно знал: это Черный Охотник! Тот самый, о котором мне рассказывал Илья!
