— За что? Ты же говоришь правду. — Даже первая женщина Рима может время от времени быть снисходительной, это лишь укрепляет преданность и без того верных ей людей. — Что слышно о легионах в Германии? Там тоже полно алчных подонков?
— Ходят слухи, будто они объявили императором тамошнего губернатора Вителлия. Но это всего лишь слухи.
— Не могу поверить в то, что они настолько глупы, — отозвалась Корнелия. Сенатор Вителлий считался пьяницей и обжорой, которого интересовали лишь пиры и гонки колесниц. — Ему никогда не стать настоящим императором.
— Им станет сенатор Пизон. Причем прекрасным императором, госпожа. Добрым и разумным.
Корнелия не ожидала от него таких слов и веером прикрыла улыбку.
— Я уверена, он будет рад услышать твое одобрение.
— Мои слова полны уважения, госпожа. — С этими словами Денс отогнал от паланкина стайку уличных мальчишек. — Но преторианцы видят все. Я видел императора Клавдия в лучшие времена, до того, как он устал от жизни, и ему все стало безразлично. Я видел Нерона в худшие его дни. Сегодня Римом правит Гальба, завтра императором будет сенатор Пизон. Я на своем веку повидал нескольких императоров. Пизон принесет нам добро.
Не стоит недооценивать простого солдата, решила Корнелия.
— Я рада, Денс, что ты так считаешь.
Центурион улыбнулся и восхищенно посмотрел на нее добрыми карими глазами. Слезая с носилок среди толпы перед входом в святилище Юноны, Корнелия даже позволила ему взять себя за руку. Храм Юноны, величественное сооружение, располагалось на Капитолийском храме. Статуя богини — покровительницы жен и матерей возвышалась рядом со святилищем Юпитера. На ступенях, как обычно, толпились женщины: юные девушки, ждущие удачи в предстоящем браке, беременные, просившие у богини легких родов, матроны, молившиеся за взрослых сыновей и непокорных дочерей. И благосклонная богиня, тоже будучи женщиной, внимала зову каждой их них.
На этот раз Корнелия не обращала внимания на бормотание присутствующих и изумленный шепот по поводу ее изумрудов и преторианской охраны. Она просто опустилась на колени, как и все остальные женщины, и склонила голову.
О, великая Юнона, у императора должен быть сын и наследник. Подари мне сына. Ведь если колесо Фортуны вознесло их с Пизоном так высоко, то неужели судьба обделит их детьми?
За восемь лет брака ни одного ребенка. Ни одного выкидыша. Ни одной задержки месячных.
Корнелия устремила взгляд на суровое мраморное лицо богини. О, Юнона, услышь меня!
Когда Корнелия направилась обратно к носилкам, преторианцам пришлось прокладывать для нее путь в толпе, которая, пока она была в храме, сделалась заметно многочисленнее. Всем хотелось поближе разглядеть будущую императрицу, увидеть, во что она одета, как ведет себя, какая у нее внешность. На этот раз столь пристальное внимание со стороны посторонних людей оказалось не так приятно. Когда Денс помог ей забраться в паланкин, Корнелия с облегчением вздохнула.
— Юнона ответит на твои мольбы, госпожа, — неожиданно заговорил он.
— Мольбы?
— Она дарует тебе то, о чем ты просишь ее. Она услышит тебя.
Корнелия растерянно подумала о том, догадывается ли он, о чем она молила Юнону, но Денс уже отстал от носилок.
Марцелла
— …такой большой и золотистый. Марцелла, ты даже представить себе не можешь! И такой сильный! Он может «петрушить» меня даже стоя, даже держа меня в воздухе, это просто божественно! Сначала он сильно стеснялся, но я все чаще приглашала его делать мне массаж, пока он не понял, что мне на самом деле нужно…
— …прекрасно прижился в конюшне «красных», хотя там, в кормушках, оказалось насыпано плохое зерно. Я не исключаю того, что кто-то пытался его отравить, эти паршивцы «синие» способны на все…
— Вам обеим следует поторопиться, — заявила Марцелла, не пытаясь скрыть раздражения, которое вызывали у нее обе кузины. С одной стороны Лоллия, захлебываясь от восторга, без умолку трещала о своем неутомимом «жеребце»-рабе, с другой — ее одолевала Диана, неумолчно лопотавшая о своих обожаемых «красных». Удивительно, как это она сама, стоя между ними, еще не умерла от скуки. О, любезная Фортуна, неужели им обеим нужно, чтобы все знали, о чем они думают? — Поспешите! Я хочу попасть в императорский дворец.
