– Фатьма! Что случилось? – спросил Абдулла.
Голосом обреченного Фатьма пророкотала:
– О Абдулла, благословенна та женщина, что не появилась на свет! Вторая счастливица – это та, что умерла еще во младенчестве!
Отчаявшись до безумия, Фатьма принялась бить себя кулаками в грудь.
Маха выхватила у нее из руки деревянную мешалку, а Амани начала утешать бедную женщину ласковыми словами.
Абдулла вопросительно посмотрел на меня своими карими глазами.
Я пожала плечами, поскольку растерялась так же, как и он. У меня никаких других мыслей не было, кроме одной, что, должно быть, с ней развелся ее муж и взял в дом другую, более молодую жену, хотя в прошлом они выглядели вполне благополучной парой.
Ее муж Абдул занимал у нас в доме сразу две должности: садовника и семейного шофера. Супруги часто говорили, что считают себя счастливчиками, потому что работают на богатых людей, которые хорошо платят и редко наведываются в страну, поэтому у них было достаточно времени, чтобы проводить его со своими детьми, живущими в одной квартире с матерью Абдула в Каире, Однако я знала, что по закону мужчина в Египте, как и в Саудовской Аравии, имеет над женщиной полную власть. И не было ничего необычного в том, что пожилой мужчина взял себе вторую жену или же развелся с первой и привел в дом более молодую и привлекательную женщину.
Опыт всей моей жизни говорил, что в основе всех бед и страданий женщины всегда стоит мужчина. Раздумывая над горькими словами Фатьмы относительно несчастной женской доли, я решила, что причиной ее горя был мужчина, ибо что может еще до такой степени расстроить женщину в возрасте Фатьмы, как не мысль быть в такие лета брошенной мужем.
Абдулла, Амани и я отвели Фатьму в гостиную и усадили в кресло, а Маха осталась присматривать за незаконченной стряпней.
Всю дорогу Фатьма стонала и прижимала ладонь к макушке, словно человек, пытающийся заглушить боль.
Желая разузнать о причине ее горя, я сделала знак детям, чтобы оставили нас одних, и без обиняков спросила ее:
– Фатьма, что, Абдул развелся с тобой? Фатьма подняла голову и взглянула на меня, ошарашенно заморгав мокрыми от слез глазами. Она повторила мои слова:
– Абдул? Развелся со мной? – она улыбнулась одними губами. – Этот старик? Пусть только попробует! Я проломаю его лысую голову, как яичную скорлупу, и изжарю на тротуаре его мозги.
Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться вслух. Карим часто любил повторять, что Абдул, на его взгляд, живет в страхе перед женой и что в арабском мире есть по крайней мере одна замужняя женщина, не нуждающаяся в моих советах.
Абдул был в два раза меньше Фатьмы, и однажды Карим случайно собственными глазами увидел, как Фатьма огрела мужа по спине большой палкой. Я спросила:
– Тогда, если дело не в Абдуле, что же все-таки случилось?
Морщинистое лицо Фатьмы осунулось, и она словно растворилась в своих мрачных мыслях. Она так тяжело вздохнула, что я сразу поняла – ее печаль сидит глубоко в сердце. Я в недоумении спрашивала себя, что же могло послужить причиной такого страдания.
– Фатьма! – напомнила я ей о своем существовании.
Вдруг ее лицо стало ярко-красным, и отчаяние Фатьмы прорвалось наружу.
– Все дело в моей внучке Алхаан! Ее отец – чудовищный человек, осел, а не мужчина, этот Нассер! Я бы убила его собственными руками, если бы только моя дочь позволила мне это! Но нет! Она говорит, что она и ее семья может жить так, как считает нужным!
Глаза Фатьмы блеснули гневом, а ее невероятных размеров грудь от негодования заходила ходуном.
– Моя собственная дочь требует, чтобы я не вмешивалась в дела ее семьи! – она в ужасе посмотрела на меня. – Вы можете себе это представить? Не иметь права голоса в жизни моей собственной внучки?
Чувствуя себя страшно заинтригованной, я спросила:
– Что же Нассер сделал со своим ребенком? С твоей внучкой?
Про себя же я с уверенностью подумала, что раз мать девочки не возражала, значит, никакого вреда ребенку не могли причинить.
– Этот Нассер! Он из маленькой деревушки. Что он может знать?
Я в удивлении отпрянула назад, потому что Фатьма плюнула на наш покрытый новыми коврами пол.
