Нанетт и Леони смотрели на Мари. На слове «папа» голос молодой женщины дрогнул. Леони сказала тихо:
— Я могу отправить ему телеграмму. Это так любезно с вашей стороны! В детстве у меня не было настоящей семьи, а теперь есть. Я столько рассказывала о вас Адриану! Описывала «Волчий Лес», дом, парк, конюшню… И о доброте папы Жана…
Пьер отправил телеграмму на следующее утро. Новый хозяин «Бори» спокойно воспринял новость о приезде жениха Леони. Находясь среди женщин, он часто терял почву под ногами, а Поль был слишком мал, чтобы завести с ним «мужской» разговор за бутылкой «о-де-ви»…
Ответ от Адриана Меснье пришел очень быстро: он принимал приглашение. Мари очень обрадовалась за Леони. Сама же девушка почему-то боялась приезда возлюбленного, но не подавала виду.
Словом, жизнь текла своим чередом. Уже неделю Жан Кюзенак покоился в лимузенской земле. Обитатели «Бори», несмотря на траур, занимались своими повседневными делами. Пьера с утра до вечера не было дома — он посещал фермы.
Нанетт практически переселилась в Большой дом и не скрывала своей радости, потому что теперь целыми днями могла возиться с Лизон и Полем. Мари же стала уделять детям меньше времени. Молодая женщина вставала поздно, по ночам она часто плакала или просто лежала без сна, а если засыпала, то ей снились кошмары. Однажды Пьер с удивлением обнаружил между ними на супружеской кровати малышку Матильду.
— Она так рада, что я взяла ее к нам в постель! Да и когда малышка рядом, я меньше беспокоюсь о ней.
Пьер что-то недовольно буркнул, но, укладываясь спать, с восхищением посмотрел на симпатичную мордашку младшей дочери. Мари удивилась, заметив этот нежный взгляд, и обрадовалась. Ей очень хотелось прижаться к груди супруга, насладиться его мужской силой… Однако между ними словно выросла преграда — невидимая, непонятная…
Этой ночью Мари приснился удивительный сон. В грезах к ней явился отец, более молодой и красивый, чем накануне кончины. Окруженный туманной дымкой, он укоризненно покачал головой: «Доченька, неужели ты решила загубить свою жизнь только потому, что я ушел туда, где меня ждала твоя мать? Я вовсе не несчастлив, мы с моей милой Марианной теперь навеки вместе. Будь счастлива, дорогая доченька, я люблю тебя и всегда буду любить!»
Молодая женщина проснулась на рассвете и сразу вспомнила сон. Придя к убеждению, что отец не упокоится с миром, пока она будет слишком сильно о нем тосковать, Мари решила, что надо взять себя в руки. Обмываясь холодной водой, она говорила сама себе:
— Не переживай, папа, я буду сильной! Я скучаю по тебе, я всегда буду по тебе скучать, но мне нужно позаботиться о моей семье…
* * *
Пьер в этот вечер вернулся рано, до наступления темноты, потому что начался сильный снегопад. Мари с Леони пили чай в гостиной.
— Хочешь чаю, Пьер? — спросила Мари.
— Нет, спасибо! Уж лучше грог! У меня ноги отмерзли, вернее, одна нога.
Эта неловкая шутка не понравилась Леони. Почему Пьер все время напоминает себе и окружающим о своем увечье? Она предпочла сменить тему разговора:
— Я немного волнуюсь об Адриане. В Шабанэ он приедет на семичасовом поезде. Как думаешь, Пьер, можно послать кого-нибудь за ним на вокзал на машине в такой снегопад?
Мари сконфуженно произнесла:
— Я совершенно об этом не подумала! Что же теперь делать?
Пьер грел руки у огня.
— Что ж, запрягу Марино, — усмехнулся он. — Это бесстрашный конь, да и нагрузки ему сейчас маловато. Не переживай, Леони, съезжу я за твоим суженым на вокзал. Только меня не вините, если с городского мсье по пути шапочку сдует!
Мари в отчаянии всплеснула руками:
— Надеюсь, ты будешь с ним вежлив. Подумай о нашей милой Леони! Нехорошо насмехаться над человеком только потому, что он не знает сельской жизни!
Пьер насмешливо посмотрел на супругу. Ему казалось, что после смерти Жана Кюзенака Мари стала смотреть на него свысока, почти с презрением.
— Я думала, мы втроем поедем в Шабанэ на машине! Адриан удивится, не увидев меня на вокзале, — сказала Леони.
Мари не сводила глаз с чашки. Она постоянно совершала над собой усилие, чтобы не плакать, чтобы говорить и улыбаться, и теперь очень устала. Когда в комнате одновременно оказались Леони, Пьер и дети, она вдруг почувствовала, что задыхается. Однако ей удалось проговорить довольно-таки будничным тоном:
