Дорогая Мари!
Хочу сообщить тебе новость и мой новый адрес, чтобы ты могла мне написать. Я съехала с квартиры, которую снял для меня папа Жан. Если бы ты знала, Мари, как я нуждаюсь в тишине, когда занимаюсь по вечерам! А у Жанин, соседки с верхнего этажа, как назло, вошло в привычку после одиннадцати ночи, а часто и в полночь, заниматься уборкой.
Когда я вежливо напомнила ей, что следует уважать право других жильцов на спокойный сон, она чуть не выцарапала мне глаза.
В Прессиньяке, в моей любимой комнате, я привыкла заниматься в тишине, поэтому такое положение вещей было для меня невыносимым. В конце концов я нашла другую квартирку, поменьше, расположенную недалеко от трамвайной линии, и перебралась туда. Может, этот квартал похуже, но я теперь могу спокойно спать и заниматься!
Я не сразу сообразила, что нужно предупредить вас с папой Жаном. Надеюсь, вы не сильно волновались, если кто-то из вас приезжал в Лимож навестить меня.
У меня все хорошо, мне очень нравится работать в больнице, и я еще раз хочу поблагодарить вас за то, что вы дали мне этот шанс. А уж как я буду довольна, когда получу диплом! Я жду с нетерпением дня, когда надену нарукавную повязку с символом Красного Креста!
Не сердись на меня, моя любимая старшая сестренка, за то, что я не приезжаю в «Бори». У меня мало свободного времени, а когда выдается пара часов, я сажусь за учебники или иду гулять по городу в замечательном платье, которое ты мне подарила.
Крепко целую мою дорогую маленькую Элизу и папу Жана. Передай от меня привет Нанетт и Жаку.
Твоя Леони
P.S. Переехать мне помог приятель, мы вместе учимся. Мне не хотелось вас обременять.
Мари, вздыхая, перечитала письмо. Леони, как могла, старалась убедить ее, что все в порядке, но фальшь все равно пробивалась между строк. Девушка всегда была очень обязательной, она просто не могла забыть вовремя поставить их в известность о своем решении переехать — это первое. Второе — она не передавала приветов и поцелуев Пьеру, к которому, до определенного времени, относилась как к старшему брату.
— Милая Леони! Как бы я хотела знать, что у тебя на душе и что мне обо всем об этом думать…
Во входную дверь постучали, и Мари вздрогнула от неожиданности. Она поспешила открыть дверь, радуясь, что не останется наедине со своими сомнениями и страхами.
— Нан, милая!
Нанетт широко улыбалась, прижимая к боку корзину. Ее чепец слегка съехал набок, щеки раскраснелись от быстрой ходьбы.
— Бежала вверх по холму, словно за мной дьявол гнался! Мой Жак мне говорит: «Пойди навести своих девочек, давно ты не тискала малышку Лизон!» Я взяла свое вязание, кое-что перекусить… Ты мне рада, признавайся?
Мари бросилась свекрови на шею. За эти годы она полюбила Нанетт, как родную мать.
— О Нан, как я тебе рада! Представь себе, я как раз собиралась взять Лизон, когда она встанет, и спуститься на ферму! Входи скорее, мне так хорошо рядом с тобой! Малышка скоро проснется.
В широко открытые окна кухни вливался яркий свет. Мари с Нанетт пили кофе и болтали. Лучи майского солнышка танцевали вокруг женщин, прыгали по листве в парке. Нанетт про себя отметила, что ее «крошка Мари» выглядит усталой, но не решилась ни о чем спрашивать. Мари много говорила и старалась казаться веселой. Неожиданно, устремив взгляд на соседние холмы, она спросила:
— Скажи, Нан, Жак обманывал тебя? У него были другие женщины после свадьбы?
— Право слово, крошка моя, чтобы это узнать, пришлось бы зажать ему руки в тиски или придумать что-нибудь похуже! Если что-то и было, я об этом не знаю. Наверное, сумел все сделать по-умному. Хотя, я думаю, он у меня не гуляка.
Мари нахмурилась:
— Но если бы он тебе изменил, как бы ты к этому отнеслась?
Нанетт села прямо. На ее лице, обрамленном белым чепцом, появилась сияющая улыбка:
— Да как к самой обычной вещи, моя прелесть! Все мужчины похожи на петухов, им нужно много курочек! Каждый хочет быть первым парнем на деревне. Что до моего Жака, то он не засиживается в бистро, рано ложится и тяжело работает. Поэтому, если бы в один прекрасный день ему захотелось бы потискать кого-то за чужим сараем, мне на это плевать!
