— Ты узнала Леони, Ману? Тебе повезло, что рядом так вовремя оказалась медсестра!
— Хоцу ее поцеловать!
Матильда обняла Леони за шею своими пухленькими ручками:
— Ты так холошо пахнешь! Мамоцка, поцелуй ее тоже! У нее такая незная щецька!
Леони не решалась посмотреть Мари в глаза. Та, заметив ее смущение, ее полные слез глаза, распахнула свои объятия:
— Ману права. Давай обнимемся, сестренка!
— О Мари… Мари!
Нанетт и дети, вернувшись, застали их в объятиях друг друга, Мари и Леони смеялись и плакали одновременно.
— Леони! — воскликнула Нанетт. — Вот уж сюрприз так сюрприз! Молодец! И письмо прислала, чтобы предупредить, что скоро приедешь!
Мари украдкой ущипнула Леони за руку и шепнула ей на ухо:
— Не возражай, ты написала мне письмо. Я потом объясню.
Своим обычным голосом она сказала, обращаясь к Полю:
— Беги скорее к мсье Бернади, его лавка еще открыта, и попроси бутылку хорошего вина. Скажи, деньги я занесу завтра. У нас в доме праздник!
* * *
Оправившись от потрясения, ставшего следствием неожиданной встречи, Мари отметила про себя элегантный наряд Леони, ее худобу и слишком яркий макияж. Она была очень красива, но в прекрасных голубых глазах затаилась печаль.
Нанетт по такому случаю достала заготовленный впрок заячий паштет, приготовила омлет с зеленью. Но неожиданная гостья почти не прикоснулась к угощению.
— Так странно быть здесь, с вами! Совсем как раньше… — сказала Леони, поднеся к губам чашку с кофе.
— Да, совсем как раньше, — повторила Нанетт. — Вот только моего Пьера с нами нет! Он теперь на кладбище, да что я тебе об этом говорю, бедная моя девочка!
Мари напряглась. Обычно после этих слов Нанетт начинала громко рыдать, чем приводила в ужас Лизон с Матильдой. Так и случилось. Жак обреченно махнул рукой:
— Жена, хватит лить слезы! Пусть мой сын спит спокойно, тем более в такой день, как сегодня.
Леони порывисто встала:
— Мне пора ехать, я и так задержалась! Я заехала просто поздороваться с вами…
Мари попыталась возразить, схватив ее за руку:
— У тебя ведь есть еще немного времени, правда, Леони? Мы с тобой могли бы прогуляться! Посмотри на Лизон, она так рада тебя видеть! Давайте сходим все вместе к руинам старинного монастыря. А домой вернемся по дороге, идущей вдоль канала. Дети, идемте! И возьмите с собой трость, в округе водятся змеи. А ты, милая моя Нан, ляг и поспи немного. Я уберу со стола, когда вернусь.
Леони не стала отказываться. Поль увлек ее за собой на улицу. У него была своя цель: мальчику ужасно хотелось забраться внутрь замечательного автомобиля, раньше он такого не видел.
— Можешь посидеть за рулем, Поль! К сожалению, машина не моя. Мне ее одолжил друг.
— Все равно тебе повезло, тетя Леони!
Молодая женщина с улыбкой взъерошила ему волосы. Мари и Лизон вышли из дома. В руке у матери была трость, девочка несла корзинку.
— Ману решила остаться с бабушкой, — звонким голосом сообщила Лизон. Было очевидно, что девочка счастлива оттого, что в ближайшие несколько часов ей не придется терпеть капризы младшей сестренки.
Быстрым шагом они направились к окраине городка. Дети быстро вырвались вперед, Мари с Леони немного отстали…
* * *
— Мы идем к руинам старинной женской обители. Ты знаешь это место, от городка до него не больше шести сотен метров… Весной мы, сиротки из приюта, ходили туда за ландышами, помнишь?
— Конечно. С удовольствием прогуляюсь с тобой туда, Мари.
Леони посмотрела на подругу. Невзирая на строгую прическу, черное платье и полное отсутствие косметики на лице, Мари показалась ей очень красивой. Леони не смогла бы сказать почему, но в этот момент она вдруг вспомнила слова Нан о письме.
— Скажи, Мари, кто прислал тебе то письмо? Я-то знаю, что оно не от меня!
— Это письмо от подруги по Эколь Нормаль. Мы встречались двадцать третьего апреля здесь, в Обазине, на ярмарке.
— Почему тогда ты сказала Нанетт, что письмо от меня?
— Все очень просто, Леони: Нанетт эта девица не по вкусу, она считает ее чудачкой. К тому же Нан без конца спрашивала, нет ли от тебя письма, и я соврала, чтобы ее успокоить. С возрастом моя Нан становится такой же капризной, как Ману!
