В последующие дни я жила надеждой, что Муса все же образумится. Погорячится и раздумает! Но мой брат, как я уже говорила, слов на ветер не бросает.
— Ну, куда же мы денемся, если уйдем из дома? — доверительно спрашиваю я.
Сперва он отвечал, что подадимся на Кавказ, чтобы только быть подальше от дома, а потом начал называть то Сибирь, то Дальний Восток.
— Ладно, допустим, мы ушли из родного дома, — говорю я. — А дальше что?
— Совсем недавно в Сибири нашли богатейшее месторождение угля, — заявляет он спокойно. — А в Якутии открыли алмазы. — Все более загораясь, он раскрывает свою душу: — Вот видишь, другие открывают, а мы что? Сложа руки будем сидеть дома, ожидая, что кто-то другой за нас откроет и золото, и серебро, и все остальное?
— Ну, допустим, случится так, как ты задумал, — соглашаюсь я. — Вот мы открыли алмазные копи и рудные клады. А потом как? Что с нами будет?
— Работать останемся, — уже менее уверенно произносит Муса.
— Работать на рудниках и шахтах? — ужасаюсь я. — В наши-то годы?!
Мой брат, тяжело дыша и отдуваясь, вдруг заявляет:
— Кто осмелится прогнать открывателей? Никто!
Я насупилась и сочла за благо промолчать. Что поделаешь с упрямым человеком?
Каникулы в этом году, не в пример прошлым, не сулят ничего хорошего. Со страхом жду я того неминуемого дня, когда придется делать выбор: уходить с братом или оставаться дома, с мамой.
Я сама ужас как люблю путешествовать, это у меня в крови, но разве обязательно убегать из дома? Нет, это не дело, говорю я себе… Чапаев, как известно, от родных не убегал. Лиза Чайкина тоже открыто, не таясь, ушла на фронт. Муса Джалиль совсем не помышлял о побеге, когда был ребенком… Никто из хороших людей, как я полагаю, не стремился тайком убегать из дома. Том Сойер не в счет, он придуманный герой. Овод — тоже…
Как-то я решилась сказать брату:
— Хочешь — сердись, хочешь — нет, но я не могу оставить маму одну…
— Ну что же, сиди дома, — уклончиво ответил он.
Такое быстрое согласие очень огорчило меня.
— Ты вовсе не любишь маму! — горячо упрекнула я его.
Он ничего не ответил. Все-таки я догадалась, что он очень любит маму, только признаться в этом не хочет.
— Я пойду один.
Его решимость пугает меня. Хочешь или не хочешь, нельзя рвать последнюю нитку, что нас еще связывает. Может, дорога образумит его?
— Ладно, — сдаюсь я. — Вместе так вместе…
Все-таки, желая оттянуть роковое время, я предлагаю ему взять еще кого-нибудь. Мое предложение его настораживает.
— Кого ты предлагаешь взять? — спрашивает он сухо.
— Хотя бы Асию.
— У нее родная мать…
— Если Поэму?
— Избалованную девчонку? — ужасается он. — Ни за что! Кроме того, она боится ходить ночью. Помеха одна!
— Может, Дальвоса? — предлагаю я.
— Любит командовать. Не подойдет.
— Тамара хорошая девчонка, сильная, не плачет.
— Она не сирота! — отрезал он.
— Я ведь тоже не сирота, — вырвалось у меня.
Лучше бы я не произносила этих слов! Он ошеломленно взглянул на меня и сразу осекся. Я тут же подумала: уйдет один, обязательно уйдет!
Муса с каждым днем делается все более невыносимым. Почти всякий день проходит в спорах. В конце концов ему удалось меня переспорить — назначили последний срок. Двадцать второго мая начинается первое в нашей жизни большое путешествие…
Муса проявил поразительную деловитость. Он, оказывается, успел составить большой список всего, что нам надлежит захватить. Поэтому-то, как поется в известной песне, «были сборы не долги». На каждого пришлось по одному рюкзаку и по одному узлу. Продуктов захватили ровно на неделю, а там видно будет.
