– С другой стороны, это вполне логично, – ответил Симон. – Чтобы сын главного из заговорщиков сам превратился в некое подобие колдуна – более изощренной мести не придумать. Никакая пытка с этим не сравнится.
Симон украдкой поглядывал на Иеремию, такого дружелюбного и безобидного. Впечатлительному цирюльнику трудно было находиться в одной комнате с человеком, который казнил в свое время сотни людей, не говоря уже об убийстве юной проститутки. Но были и такие моменты, когда Фронвизер испытывал к старому калеке едва ли не жалость.
– Я хорошо помню юного Харзее, – сказал Иеремия, с наслаждением глотнув пряного вина. – Себастьян был тогда студентом, усердно изучал теологию и постоянно носил за отцом документы. Не исключено, что и он был вовлечен в интригу против Хаана. Так что он понес вполне заслуженное наказание. – Старик почесал нос. – Чего не скажешь о других родственниках.
Рядом прокашлялся Георг. Он вернулся около часа назад, прочесав западную часть города, и за все это время обронил лишь пару слов. Похоже, что исчезновение Барбары не на шутку его напугало.
– Не пора ли хотя бы Катарине рассказать правду о ее пропавшем отце? – спросил он вполголоса. – Ведь не исключено, что он уже мертв.
– Она еще успеет узнать об этом, – проворчал Куизль. – А пока пусть присмотрит за этими вечно голодными сорванцами… Давайте лучше вместе поразмыслим, кто может стоять за всем этим. – Он повернулся к Иеремии: – Говоришь, никого из семейства Хаанов не осталось тогда в живых?
Старый палач кивнул.
– Насколько я знаю, да. Во время процесса умерли канцлер и его жена, потом еще сын, две дочери и невестка. Другого сына предположительно отравили спустя примерно год, и зять погиб от несчастного случая. Вот, по-моему, и всё.
– А внуки? – спросил Симон. – С тех пор прошло почти сорок лет. Если тот, кого мы разыскиваем, застал то время и теперь решил отомстить, значит, он еще довольно молод.
– Забудьте, у них не было внуков. Семейство вымерло. – Иеремия сделал еще один большой глоток. – Хорошо, что я вообще хоть что-то вспомнил и сумел провести вас в архив… Я всего лишь старый калека.
– Черта с два! Ты, помимо всего прочего, еще и бессовестный убийца, и я пока не решил, говорить ли о тебе капитану Лебрехту, – прорычал Куизль. – Если жизнь тебе дорога, заставь свою голову поработать. Иначе недолго ты ее будешь носить.
Иеремия застонал:
– Ты просишь слишком много. Я же не архивариус и даже не секретарь. Каким образом я…
– Секретарь! – взволнованно перебил его Симон. – Точно! Иероним ведь секретарь! Катарина говорила, что он часто забирает домой документы, чтобы поработать у себя. Может, среди них есть какие-нибудь записи, которые поведают нам о Хаане? Не могло же столь могущественное когда-то семейство исчезнуть совершенно бесследно.
– Этим записям несколько десятков лет, – заметил Куизль. – С чего бы Иерониму хранить их?
– Он и не хранил ничего, он просто их разыскал.
Фронвизер еще быстрее зашагал по комнате и продолжил, размахивая руками:
– До сих пор я полагал, что Иероним оставил какую-нибудь заметку. Но это не так. – Цирюльник показал на разбросанные по полу книги. – Оглянитесь вокруг, посмотрите на этот хаос! Хаузер искал что-то среди старых записей, на что прежде не обращал внимания. И, как мне кажется, он преуспел в поисках.
Симон остановился и повернулся к остальным:
– Надо обдумать все произошедшее. Я виделся с Иеронимом два дня назад. Вероятно, наш разговор о судилищах что-то пробудил в его памяти. Наверное, он вспомнил о заседании по делу Хаана и усмотрел связь между пропавшими людьми. Ему сразу становится ясно: если он прав, то и сам входит в число возможных жертв. Но он пока не уверен и поэтому отправляется в архив…
– Где и натыкается на протокол. – Куизль склонил голову и пожевал мундштук трубки. – Он лежал на самом верху. Значит, кто-то брал его совсем недавно. Возможно, Хаузер… Пока все хорошо. Но нам от этого никакой пользы.
– Вы сначала послушайте, – перебил его Симон. – Магдалена рассказывала, что Катарина видела, как ее отец перебирал здесь бумаги. И это после
