«У моих детей все будет иначе, – подумала Магдалена, наблюдая за игрой Петера и Пауля. – Никто не запретит им жениться только потому, что их считают хуже других!»
Женщина тихо вздохнула. Она понимала Симона и его желание поскорее вернуться в Шонгау. Но, с другой стороны, они не могли уехать без Барбары. А переубедить ее в ближайшее время вряд ли получится. Если бы только была возможность помочь Матео! С решением архиепископа подождать с допросом до состязания между артистами у них появилось немного времени. Магдалена очень надеялась, что отец и уж тем более дядя что-нибудь придумают. Бартоломей, наверное, был единственным, кто мог бы если и не пощадить Матео, то по крайней мере избавить от лишних страданий.
Через некоторое время Магдалена поднялась, позвала детей, и они пошли обратно по узкой тропе, что вилась среди виноградников. Тропа оканчивалась у Песочных ворот, возле реки. Женщина подумала, не заглянуть ли ей к Катарине и ее отцу, благо жили они неподалеку, но потом отказалась от этой затеи. Стоял уже полдень, дети проголодались и капризничали. Наверняка Симон их уже заждался. Возможно, после заседания у него были какие-нибудь новости относительно Матео и судебного процесса над ним.
Магдалена быстро миновала ворота и направилась к мосту ратуши и тут заметила, что в порту, в противоположной его части, собралось полно народу. Люди кричали и гомонили, и время от времени вся толпа взрывалась ликованием. Охваченная любопытством, Магдалена оставила мост и подошла к теснившимся в порту людям. Они столпились вокруг большого крана, с помощью которого обычно поднимали груз на суда. Вот и теперь что-то болталось на тросе.
Господи, что за…
К своему ужасу, Магдалена увидела, что к тросу привязан не ящик или бочка, а живой человек.
Это был бородатый мужчина. С его простой одежды стекала вода. Обвязанный веревкой вокруг талии, он вращался и отчаянно дергался, как крупная рыбина на крючке. Вот бедняга снова стал опускаться к реке, и люди заголосили, когда он, захлебываясь, погрузился под воду.
– Мама, что они там делают? – опасливо спросил Петер, в то время как Пауль с явным удовлетворением наблюдал за происходящим.
– Я… я не знаю, Петер, – ответила Магдалена. – Но уж точно ничего хорошего.
Она уже видела нечто подобное в Шонгау и других городах. Пекарей, которые подмешивали опилки в муку, иногда сажали в клетку и несколько раз опускали в воду, пока те едва не захлебывались. Это называлось пекаревым крещением и считалось относительно безобидным наказанием, которое исполнял городской палач. Но Магдалена помнила и рассказы о том, как ее дед топил детоубийц в пруду за городскими стенами, удерживая под водой длинной жердью, пока жертва не умирала. Представление в порту тоже походило на казнь. Магдалена огляделась, но не заметила ни Георга, ни Бартоломея. С краю толпы, прислонившись к бочкам с сельдью, стояли два стражника и нерешительно наблюдали за происходящим. Магдалена бросилась к ним.
– Что здесь происходит? – обратилась она к одному из солдат.
Стражник пожал плечами.
– Это заезжий торгаш, – пояснил он, ковыряя при этом в носу. – Продавал волчьи когти для защиты от оборотней. А люди решили, что он сам оборотень и есть.
– Люди решили… – Магдалена нахмурилась: – И потому его сразу топят? – Она со злостью ткнула стражника в грудь. – Где же городские советники, где палач? Человека хотя бы допросить надо.
Стражник лишь неуверенно ухмыльнулся:
– Да ладно, не помрет он. А если и помрет, то кому какое дело? Он все равно не местный. Людей тоже можно понять. Все боятся этого оборотня… – Тут он смерил Магдалену недоверчивым взглядом: – А ты, собственно, кто? По-моему, я тебя раньше здесь не встречал.
– Я… – начала Магдалена, но ее ответ заглушили крики.
Торговца в очередной раз окунули в воду, и толпа снова возликовала. Очевидно, бедняга не умел плавать. Он отчаянно загребал руками и вопил, пока в конце концов не погрузился под воду. Целая вечность прошла, прежде чем два крепких парня, что стояли у ворота, не вытянули его обратно. Человек заметно ослаб, движения его становились вялыми.
