Маркиз Руанский стоял в углу боксерского зала «Джентльмен Джексон». Он с нарастающим интересом наблюдал за поведением лорда Эшдона. Естественно, он знал о слухах, как и все в Лондоне. Разница была лишь в том, что он узнал о них от графа Уэстлина, отца лорда Эшдона, в темном углу клуба «Уайтс». Они с Уэстлином не были друзьями. Маркиз подозревал, что у Уэстлина друзей было немного, при его-то характере и темпераменте. Руан ничего не имел против Уэстлина, поскольку был человеком, не любившим праздную и поверхностную дружбу. Его очень устраивало собственное общество, оно его не утомляло, как это бывало с остальными. Уединение становится удовольствием, когда приятен сам себе.
Что заставило Уэстлина довериться ему, молено было только догадываться,. и первая догадка весьма поэтично привела его к ногам Софии, графине Дэлби. Он один из немногих, кто не был с ней знаком, но знал о ней. Прошло больше двадцати лет с того момента, как она приехала Лондон, и город до сих пор не насытился ею. Правда это или вымысел, не имело значения. Она была одной из тех, кто вызывает разговоры и слухи, всего лишь пройдя по комнате. Ярким примером этого стал Уэстлин. Из того, что знал Руан, Уэстлин не общался с леди Дэлби в течение многих лет, тем не менее все еще страдал по ней.
Хотелось бы увидеть женщину, которая могла сотворить с мужчиной такое.
Из того, что рассказал ему Уэстлин, похоже, что дочь обладала таким же талантом. Внимательно посмотрев на Эшдона, можно было убедиться в этом. По всем признакам Эшдон был совершенно нормальным человеком, пока не встретился с Каролиной Тревелиан. Хорошо бы встретиться с ней тоже.
Наблюдая, как Эшдон вдохновенно колотит одного из боксеров клуба, можно было поучиться проявлению бешеных эмоций, спровоцированного либо Софией, либо Каролиной, а возможно, ими обеими. Ему действительно надо найти способ повидаться с этими леди, чтобы составить собственное суждение. Уэстлин казался весьма сомнительным свидетелем, поскольку был непостоянен и мстителен. Хотя неудовлетворенная страсть способна сделать с мужчиной и не такое.
Зная слухи о Софии, графе Дэлби и графе Уэстлине, как и все в Лондоне, Руан удивился, когда заметил, что Уэстлин как будто хочет, чтобы его сын преуспел с дочерью Дэлби.
Но в жизни редко бывало, чтобы дела шли так, как хотелось, и Руан знал это, как никто другой.
Эшдон нанес особенно сильный удар, и его партнер свалился на мат. Что бы ни говорили об Эшдоне, он вполне способен управлять собой в кулачном бою, хотя это умение едва ли поможет ему с леди Каролиной. К рингу подошел маркиз Даттон и вызвал лорда Эшдона.
– Вы ждали нашей встречи более часа, лорд Эшдон. С кем теперь мне драться? Вы едва ли в лучшей форме.
– Уверяю, что даже не в лучшей своей форме я вполне готов к бою с вами, лорд Даттон, – ответил Эшдон, убирая со лба темные волосы боксерской перчаткой. – Ставлю пять фунтов, что вы будете в нокауте через пять минут.
– Вы знамениты как плохой спорщик, Эшдон, – презрительно улыбнулся Даттон в ответ. – Можете присовокупить еще одну неудачу к своему общему счету.
– Только если я удвою ставку. – Эшдон хрипло засмеялся. – Десять фунтов. Пять минут. Договорились?
– Договорились, – обрадовался Даттон.
Эшдон сделал первый увесистый удар в красивую челюсть Даттона, и было видно, что это доставило ему наслаждение. Что произошло между ними? Волочился ли Даттон за леди Каролиной? Руан ничего об этом не слышал.
– Полагаю, он отыгрывается за прошлую ночь, – приятным голосом произнес лорд Генри Блейксли.
Руан обернулся, услышав эти слова, кивнул в знак приветствия и спросил:
– Эшдон?
– А вы ничего не слышали? – удивился Блейксли. В голосе его прозвучали циничные нотки. – Леди Каролина, дочь леди Дэлби, дала ему пощечину прошлой ночью в гостиной своей матери.
